Хороший пример: выставка «Заповедник» в галерее Anna Nova

ВЫСТАВКИ

Фотограф: Алексей Боголепов

17 July, 2023

До 20 августа в галерее современного искусства Anna Nova проходит персональная выставка Петра Дьякова — «Заповедник». В этом проекте художник по-новому интерпретирует мифологию и работает с травматичным опытом.

Мы поговорили с Полиной Слепенковой, арт-директором и шеф-куратором галереи, о том, что для выставки значит образ лабиринта, чем необычна выбранная для скульптур глина и что такое состояние внутреннего партизанства.

КАК ДОЛГО ГОТОВИЛСЯ ПРОЕКТ?

Триггером для создания собственного «заповедника» для художника стало наблюдение за возникшей среди друзей и знакомых тенденцией к релокации, а также ощущение от ситуации общего побега в момент трагедии — ситуации, где каждый за себя.

С точки зрения выстраивания концепции и экспозиции проект готовился год, но Дьяков принадлежит к числу тех художников, кто работает над каждым своим произведением бесконечно. Разбирая и вновь собирая их, он стремится отточить все нюансы и привести высказывание к самой совершенной формулировке. Именно поэтому некоторые работы, представленные в проекте и в какой-то степени являющиеся доминантными, создавались Петром на протяжении 5 лет, а то и дольше.

РАССКАЖИТЕ ОБ УСТРОЙСТВЕ ВЫСТАВКИ И ЕЕ АРХИТЕКТУРЕ.

Зритель оказывается в Лабиринте из зарослей, созданном буквально из леса рук Петра Дьякова. В заповеднике появляются герои древних мифов, воплотившиеся в форме садово-парковых скульптур, но они скрывают подвох. Геракл установлен на военном ящике и лишен античного величия. Фонтан Лаокоона представлен в образе плачущего героя, которого покидают жизненные соки. Всюду сквозит мотив бегства: в вооруженном на деревянный флагшток белом флаге, намекающем на сдачу позиций, в акриловой фигурке Цикаришвили, прячущей голову в песок, и даже в кеде полковника, которому, конечно, никто не пишет, ведь бегут по одиночке. Лабиринт выступает как пещера или окоп, его заросли становятся камуфляжем, который помогает спрятаться и мимикрировать под сегодняшнюю реальность.

Камуфляжный лабиринт, в котором затаились объекты Дьякова, напоминает о серии работ «Камуфляж» Уорхола (1986), где за милитаристским паттерном прячутся и одновременно бережно скрываются культовые для художника образы — автопортрет, портрет Йозефа Бойса и Тайная Вечеря.

Прообразом лабиринта Дьякова является Кунстхалле — мастерская арт-группы Север-7, в которой художник работал последний год практически в одиночестве, называя себя «подвальным Моне». Утыкаясь в тупики из своих старых работ, Дьяков ищет новые ходы и «выходы»: глина перестает быть исключительно материалом для предметной формы и проявляет себя в новом качестве — в живописи.

На контрасте с пространством первого этажа, узким и замкнутым, состоящим из тесных коридоров, «выходом» из намеренно созданного тупика становится открытый полигон — минималистичная тотальная инсталляция в «сердцевине» лабиринта на втором этаже галереи, под названием «Апофеоз игры».

В ситуации, когда реальность остро травмирует, художник может только трансформировать ее в метафору, черепа — в «черепки», битый «бой» — в термин, используемый керамистами, а терракотовые снаряды — в античную чернофигурную вазопись. Инсталляция состоит из двух основных объектов: пирамиды из разбитых керамических баскетбольных мячей и 4-х метрового живописного полотна, изображающего заросшую болотистую баскетбольную площадку.

Эта композиция одновременно является апофеозом материала — глины, представленной здесь во всех возможных видах: от серо-зеленой основы для авторской масляной краски до ярко-оранжевой терракотовой керамики. В этом материале мы видим самого Петра, в прошлом — керамиста, в настоящем — скульптора, и в будущем, возможно, живописца.

ЧТО ИНТЕРЕСНОГО ИЛИ НЕОЖИДАННОГО ЕСТЬ В ЭКСПОЗИЦИИ?

Пожалуй, самым неожиданным в проекте для нас стал сам Пётр, обратившийся к живописи. Когда скульптор становится живописцем — это всегда тревожно, но в случае с Петром это совершенно не случайно — здесь, безусловно, присутствует логика развития его художественной практики через материал. Если изначально глина в его скульптурах присутствовала только имплицитно, в процессе работы над формой, то теперь Пётр экспериментирует с глиняной краской и ее визуальными свойствами на холсте.

Когда Пётр работал над проектом, пытаясь найти информацию о возможно уже существующей глиняной краске, он обнаружил статью, в которой упоминались уникальность цвета и химического состава копорской глины, добываемой в Ленобласти. Ее начали активно изучать и использовать во время Первой мировой войны — это была максимально дешевая и доступная основа для создания камуфляжа. Оказываясь внутри «Заповедника» Петра Дьякова, в определенный момент начинаешь осознавать, насколько этот проект является site-specific.

В ТЕКСТЕ К ВЫСТАВКЕ ВЫ ГОВОРИТЕ О СОСТОЯНИИ ВНУТРЕННЕГО ПАРТИЗАНСТВА — ЧТО ЭТО ЗА СОСТОЯНИЕ? ЧТО ОНО ЗНАЧИТ ДЛЯ ХУДОЖНИКА?

Состояние внутреннего партизанства представляет собой одну из форм поведения перед лицом катастрофы. В стремлении сохранить мир и ощутить себя в глубоком тылу Дьяков отправляется в свой родной город Юрга —довлатовскую русскую глубинку, напоминающую тот самый «русский пейзаж без излишеств. Те обыденные его приметы, которые вызывают необъяснимо горькое чувство». Но пространства прошлого не могут стать местом спасения. Там художник находит заброшенную баскетбольную площадку, где прошли его детство и юность, которая теперь превратилась в болото. Воспоминания, связанные с этой площадкой, обрели материальность в тотальной инсталляции Заповедника.

Если успокоения нет ни в прошлом, ни в настоящем, зачем вообще куда-то бежать? Смена декораций не меняет истории. Когда цивилизация бессильна и необходимость спасения достигает критической точки, для того, чтобы выжить, по заветам Йозефа Бойса, необходимо обратиться к духовным истокам, к регенерации духа, которая начинается с внутреннего духовного импульса человека — это и есть состояние внутреннего партизанства. Об этом емко написал Эрнст Юнгер:

«Два качества предполагаются у ушедшего в Лес. Он не позволяет никакой превосходящей силе диктовать себе закон, ни пропагандой, ни насилием. И он собирается защищать себя, не только используя идеи и средства времени, но и сохраняя открытый доступ к силам превосходящим временные и полностью неподвластным никаким переменам».

Дьяков возвращается в свою мастерскую — то ли в подземный бункер, то ли в пещеру. Он возвращается к истокам своей художественной практики — работе с глиной. Подобное обращение к архаике происходит на уровне не только материала, но и сюжета. Элементами произведений Дьякова становятся различные осколки повседневности: разбитые бытовые предметы, утратившая свою функциональность мебель, обломки рук манекенов, протертая кобура, боксерская перчатка. Нам кажется, что мы знаем все об этих вещах, но даже трофейное чучело лисы может шокировать, если встанет на «намыленные» лыжи. Этот синтез сюрреалистических и концептуальных мотивов в проекте Дьякова рождает новую абсурдистскую машинерию, целью которой является анестезирование травмы.

ВЫСТАВКИ

Фотограф: Алексей Боголепов

17 July, 2023