Хороший пример: выставка Анны Комаровой «Все желания исполнены,
все проблемы решены» в галерее XL

Об экспедиции на озеро Эльтон

В экспедицию на озеро я ездила в мае 2024 года по приглашению Димы Филиппова. Эта поездка была организована при поддержке фонда «Сфера», кроме меня в ней участвовали еще десять художников. Это был одновременно индивидуальный и коллективный опыт: мы пересекались вместе в доме, за общим столом, и расходились в степь маленькими группами или в одиночестве. Каждый из нас приезжал в разное время в течение двух недель: кто-то на пять дней, как я, а кто-то — на все две недели. Для меня эта поездка началась с пути к мертвой лошади, про которую я услышала в первый день экспедиции и сразу почувствовала, что мне нужно ее увидеть. В степи это частое явление — животные умирают от старости или болезни и остаются лежать в траве. В городе, идя по улице, мы редко можем увидеть мертвых птиц — городские службы убирают их тела каждый день, в степи же никаких служб нет — повсюду можно наткнуться на кости баранов, лошадей, мертвых жуков и другой живности.

В поселке живет около двух тысяч человек — совсем немного. Изучая местное кладбище, окруженное степными холмами, можно обнаружить множество заброшенных могил. Вероятно, родственников усопших не осталось в поселке и ухаживать за ними больше некому. Многие из таких могил поросли высокой травой, надгробия же, или, скорее, памятники, сделаны здесь особенным образом — в виде венков из железных листьев и цветов. Созданные в семидесятые годы, они уже заржавели, многие из них разрушены — листья, венки, проволоки оказались разбросанными на десятки метров около кладбища. Словно сухими осенними листьями, ржавыми листочками усыпаны дорожки и степная трава вокруг. Эта красивая традиция, и, одновременно, состояние упадка и запустения так впечатлили меня, что я собрала несколько листочков, рассыпанных на земле вокруг, и увезла с собой в Москву с намерением сделать работу. Полгода они лежали у меня в мастерской вместе с овечьей шерстью, купленной на местном рынке, прежде чем сложился образ выставки.

Соприкосновение со смертью, с пустотой, заброшенностью во время экспедиции стало для меня значимым опытом. Зимой, читая книгу Оливии Лэнг «Сад против времени», в которой она рассуждает о рае, в моей голове появилось представление о проекте. Все мысли, что зародились еще на Эльтоне, обрели форму — как семена, проросшие со временем из земли.

О важных деталях экспозиции

На входе зрителя встречает пустота: здесь она тоже становится важной деталью выставки. Заходя внутрь галереи, первое, что видит человек в глубине зала, — пустой темный угол. Затем он может обратить внимание на парящих над ним существ: глаз, готовый увидеть на выставке визуальное наполнение, стремится найти ожидаемое. Эти существа — птицы, летящие к центральному объекту — куче листьев, находящейся в глубине. Изучая внимательно этих птиц, можно обнаружить на них трещины, торчащие проволоки и неравномерную, с жилками, окраску, и что летят они вверх ногами. Такие окаменевшие вороны, стремящиеся вдаль. Черный цвет с них уже почти сошел, оставшись лишь в виде пятен и жилок, — сами они побелели, замерев в движении. Стая ворон над головой, железные листочки, словно дорожка под ногами, ведут к высокой куче, издалека похожей на осенние сухие листья. Этот ворох, сделанный из стальных листьев, частично ржавых, имеет форму провалившейся могилы, такую я видела на Эльтоне. Форма самих листьев не случайна: все они вырезаны из металла по форме тех листочков, что были привезены из экспедиции. Приблизившись к нему, можно услышать звук пения райских птиц, действительно существующего семейства пернатых, обитающих в тропических регионах. В центре него находится черная яма, такой «портал в рай», — оттуда, со дна, идет звук, из глубины распространяясь в воздух, обозначая, что там, внутри, еще есть другой мир, там — рай.

Рассматривая с позиции человека, можно подумать, что вороны летят сверху вниз, к могиле, но если посмотреть с позиции птиц, все окажется наоборот. С помощью этой стаи мне хотелось задать систему координат, где небо оказывается под ногами, а земля — над головой. И тогда перевернутым уже получается наш мир, где, чтобы получить лучшую жизнь, нужно пойти на смерть.

О работе с пространством

«Работа с пространством» скорее характеризует мою практику в целом, а этот проект — в частности. В какой-то момент, когда я училась во МХАТе на сценографа, в моей голове словно переключился тумблер: я поняла, что мне интересно мыслить в объеме, и уже сложно, например, представить плоскую картинку в голове. Тогда же, во время учебы, у меня сложилась привычка придумывать проект, опираясь на место, его архитектуру, продумывая таким образом пространственный нарратив. «Все желания исполнены, все проблемы решены» — не исключение. Думая о проекте, я приходила несколько раз в галерею, иногда топталась в зале, ходила кругами, пытаясь почувствовать ногами пространство. Делая эскизы, я сразу работаю в 3D, — так можно понять масштаб, посмотреть с разных сторон и ракурсов.

В этом проекте для меня было важно сконцентрировать всё внимание и движение в одной точке — могиле, к которой всё и стремится. Я хотела создать путь, у которого будет финальная и одновременно главная точка, то, что в поэзии называют «пуант». Это движение создается минимальными средствами — птицами, листьями на полу, светом, пустотой, звуком. Не только физические объекты, но и невизуальниые, кинестетические явления здесь становятся частью выставки.

В какой-то момент, еще до открытия выставки, друзья спрашивали меня: «А что ты делаешь? Инсталляцию?». И я понимала, что не знаю, как ответить на этот вопрос. Мысленно для себя я определила этот проект как «сценография»: это больше, чем некий набор объектов, для меня важно было передать ощущение в пространстве, то, что невозможно увидеть только глазами. Несмотря на то, что я ориентировалась на архитектуру галереи, я бы не стала называть эту выставку сайт-специфичной — мне кажется, сайт-специфик проекты подразумевают не только адаптацию под архитектурные особенности пространства, но учитывают контекст места, его историю. Они встраиваются в заданное пространство настолько, что оно становится его неотъемлемой частью. Если такой проект переместить в другое место — он перестанет работать, потеряет смысл.