Where the beauty gets created: in Dasha Plesen’s studio

studio visit

Author: Sasha Shapiro

Photos: Alena Stina

10 October, 2024

Dasha Plesen is a multi-disciplinary artist whose main medium is microcivilizations of mold. Dasha cultivates them in Petri dishes, helping colonies of microorganisms to grow naturally, and then she enriches resulted compositions with new colors or shapes.

We spoke with her about the meaning of working with living material, what can be foreseen and what remains mystery, and also discussed people’s reaction to her art.

This article is in Russian. Contact us via email if you would like to comment or request an English translation.

ДАША, ГДЕ НАХОДИТСЯ ТВОЯ МАСТЕРСКАЯ?

Я работаю в небольшом приватном пространстве — так случилось. Думаю, дело еще и в том, что подходящая мне студия — это полноценная лаборатория, состоящая из разных цехов: цех для эпоксидной смолы, цех для высушивания, цех для насеивания, цех с холстами. Я даже представляю эту лабораторию отдельным строением.

А ЧТО ТЕБЕ НУЖНО ДЛЯ РАБОТЫ?

Специального оборудования у меня нет, но необходимо пространство, где можно все хранить, проращивать, фотографировать и экспериментировать. Это вопрос объема производства: например, если я хочу сделать большой холст, либо чашку (прим.ред. — здесь и далее имеется в виду чашка Петри — лабораторный сосуд, часто используемый в микробиологии и химии) под размер своего тела, то для этого необходимо большое пространство. Порой у меня отваливаются масштабные проекты из-за того, что я не могу «договориться» с размерами. Пока я работаю в таком пространстве, то и сами работы будут небольшими, под размер коробки. Возможно, в какой-то момент я пойду на стадион — делать холст 10 на 20 метров.

ПЛАНИРУЕШЬ ЛИ ТЫ МАСШТАБИРОВАТЬСЯ В БУДУЩЕМ?

Естественно, планирую. Один из загаданных на будущее проектов — чашка под размер человеческого тела, своеобразное переосмысление Туринской плащаницы. Интересно: могло ли на ней что-то остаться? Какой это был бы микробиом? Здесь же идея, что каждый человек и есть бог. Я верю, что каждый человек внутри себя носит искру, а Бог на самом деле ждет, чтобы каждый это обнаружил и сказал: «Я есть бог, я есть любовь». С этим вайбом нужно отправляться в мир и творить. По-моему, это исцеляющая и поддерживающая мысль, но многими она ошибочно воспринимается как гордыня. Для меня это материя, которую не объяснить словами, но люди в практиках или те, с кем случаются осознания, — они поймут, что я имею в виду.

ДУМАЮ, Я ПОНИМАЮ, О ЧЕМ ТЫ. ПОЛУЧАЕТСЯ, ТЫ СОБИРАЕШЬСЯ ВО ВТОРОЙ РАЗ ОБРАТИТЬСЯ К РЕЛИКВИЯМ: ИЗ БРИТАНКИ ТЫ ВЫПУСКАЛАСЬ С ПРОЕКТОМ «ПУТЕШЕСТВИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО МИКРОБИОМА» — ИССЛЕДОВАНИЕМ МИКРООРГАНИЗМОВ, ОБНАРУЖЕННЫХ ТОБОЙ НА ИКОНАХ В МОСКОВСКИХ ЦЕРКВЯХ.

Да, это любимый проект, за который мне когда-то знатно прилетело. Кажется, на мне до сих пор какой-то блок стоит в России. Надеюсь, я ошибаюсь!

Тогда я хотела сделать экспозицию внутри храма в духе «Невидимый глазу мир»: может быть, есть организмы, живущие в свечном воске или на деревянных лавках? Или что-то собирается в труднодоступных уголках, которые, редко убирают? Идея исследования — взглянуть на пространство с точки зрения существующих там микроцивилизаций. Можно догадаться, чем все это закончилось, — ничем. Эта тема меня вдохновляет, привлекает своей загадочностью, но работать с ней здесь, к сожалению, оказалась слишком сложно. (прим. ред. — мнение редакции может не совпадать с мнением героини).

Еще во время учебы я начала исследовать, какое воздействие раскуривание благовоний оказывает на тело и сердцебиение. Я провела ресерч и выясняла, что ароматические смолы содержат ацетат инценсола — вещество, схожее с каннабиноидами. Я замечала, как меняется мое физическое состояние, когда смолы раскуриваются. У меня была расписана концепция, подробно описана инсталляция, но мне сказали закрыть свой блокнот и забыть обо всем — не здесь, не сейчас. Я была расстроена: как же так, я художник, а мне говорят, что нужно отказаться от своих идей. Тогда я даже не почувствовала радости от завершения учебы и получения диплома.

ПЛАНИРУЕШЬ ЛИ ТЫ ПРОДОЛЖАТЬ ДЕЛАТЬ ПРОЕКТЫ, СВЯЗАННЫЕ С ПУБЛИЧНЫМ СБОРОМ МИКРОБИОМА И РЕЛИГИОЗНОЙ ТЕМОЙ?

Я бы с удовольствием продолжила эту историю, если бы была в другом месте, но пока я не переехала — это под запретом. Если я уеду, то смогу сделать полноценный глубокий ресерч, связанный с сакральными предметами и ритуалами в разных религиях. Это все — про поиск души, Бога, про диалог и про любопытство.

ЗАМЕЧАЮ, ЧТО СЕГОДНЯ СРЕДИ ХУДОЖНИКОВ ПРОДОЛЖАЕТ РАСТИ ИНТЕРЕС К НЕЧЕЛОВЕЧЕСКИМ КУЛЬТУРАМ И ОПЫТАМ. КАК ТЫ ДУМАЕШЬ, ЧЕМ ОН ОБУСЛОВЛЕН?

Думаю, что так проявляется эволюция мозга, нейронных связей и души. Теории создания мира есть разные. Я, например, склоняюсь к той, где человечество понимается как результат опытов инопланетян: когда-то очень давно они подумали, что нужно сделать для души какую-нибудь кожаную оболочку и посмотреть, что из этого выйдет: смогут ли люди общаться? Что они будут производить? Как они будут мыслить?

Думаю, что и современному человеку стало интересно, что такое сознание. А погружение в эту тему сразу уносит в параллели, которые далеки от материального. И в целом, мир двигается к исцелению, к познанию себя.

В ARTIST-STATEMENT ТЫ В КАКОЙ-ТО МОМЕНТ СРАВНИВАЕШЬ СЕБЯ С ФОТОГРАФОМ, ЗАДАЧА КОТОРОГО ЛИШЬ В ТОМ, ЧТОБЫ СДЕЛАТЬ КАДР, НАЖАВ НА КНОПКУ. УЧИТЫВАЯ, ЧТО ТВОИ КОЛОНИИ РАСТУТ САМОСТОЯТЕЛЬНО, Я ХОЧУ СПРОСИТЬ, КАК ТЫ ПОНИМАЕШЬ СВОЮ РОЛЬ ХУДОЖНИЦЫ?

Порой я действительно не могу определить, когда мне нужно стать этим голосом, говорящим, что работа завершена. Бывают периоды, когда у работы нет ни начала, ни конца, а я сама погружаюсь в поток времени и учусь ему доверять.

Иногда я открываю чашку и вижу то, что мне нравится. Я понимаю, что нужно дать процессам время, чтобы сложилась правильная композиция. А может быть, она и не сложится — я не использую антибиотики, может случиться заражение, которое все разрушит. За работой я испытываю мощную смесь чувств — сожаление, печаль, страх, горе, счастье — и все это в одну секунду. И, конечно, вопрос в том, на что я могу повлиять: есть создатель всего, а есть я. Думаю, что все определяется контекстом и масштабом.

Уже 9 лет я занимаюсь тем, чем занимаюсь: я привыкла выстраивать композиции, вижу золотое сечение. Мой человеческий взгляд и интеллект влияют на итоговый вид колонии, но когда я — художник и создатель — ставлю точку, то природные процессы продолжают происходить.

КАК ПРАКТИЧЕСКИ УСТРОЕНА ТВОЯ РАБОТА? НАСКОЛЬКО ТЫ МОЖЕШЬ ЗНАТЬ, КАК В ИТОГЕ БУДЕТ ВЫГЛЯДЕТЬ ЧАШКА?

Я знаю, как будет выглядеть финальная работа, примерно на 40%. Или на 70%, если я работаю с трафаретами и разными ограничителями: я беру конкретную колонию и пересаживаю ее. Я прогнозирую итоговый вид на основе прошлого опыта, но оставшиеся проценты — это магия, ребус. Для меня это всегда приятный дофамин: я открываю чашку и вижу сюрприз.

А КАК ВСЕ УСТРОЕНО, ЕСЛИ ЕСТЬ ЗАКАЗЧИК? НЕСКОЛЬКО ЛЕТ НАЗАД У ТЕБЯ БЫЛА КОЛЛАБОРАЦИЯ С VOGUE — РАССКАЖИ, КАК ШЛА РАБОТА ТОГДА.

Работа на заказ с моим медиумом — это действительно сложный и рискованный процесс. Конечно, когда мы договариваемся об условиях, оплате, цветах, формах и размерах, то я всегда говорю заказчикам, что работаю не с фотошопом, а с биологической историей. И всегда закладываю время на переделку.

Сначала мы обсуждаем детали, которые заказчик хочет получить на выходе: какие цвета, размер и формат он хочет, диджитал или эпоксидную смолу. Обсуждаем стоимость и сроки работы, всю бюрократию.

Затем я приступаю к приготовлению самих чашек: все разливаю по ним. Потом иглой пересаживаю колонии и отправляю на культивацию. Первые два дня — самые важные, потому что идет приживление. Нужно подождать, пока колонии свыкнутся со средой и условиями. В целом, это все. Растут колонии при комнатной температуре, потому что я следую природе.

КАКИЕ СРОКИ ТЫ ОБЫЧНО УСТАНАВЛИВАЕШЬ?

Сроки зависят от технологии: если я работаю с трафаретами, то процесс идет быстрее и более предсказуемо, нежели чем свободный засев, когда колонии примерно месяца растут нетронутыми. Когда я использую свободный засев, то просто даю колониям прорасти и показать себя во всей красе. И здесь мне видится параллель с воспитанием человека — нужно лишь дать благоприятную почву и не вмешиваться. И действительно, когда колонии растут свободно, как им нужно, то у меня каждый раз дух захватывает от результатов.

ТЫ УПОМЯНУЛА, ЧТО ПОДСАЖИВАЕШЬ НЕКОТОРЫЕ МИКРООРГАНИЗМЫ. ОТКУДА ТЫ ИХ ПЕРЕСАЖИВАЕШЬ, У ТЕБЯ ЕСТЬ БАЗА ОБРАЗЦОВ?

У меня есть специальная библиотека с ограниченным сроком годности, в которой хранятся разные образцы. Раз в месяц я ее обновляю. Когда-то я пыталась высушивать образцы, но поняла, что это бессмысленно, потому что они нужны мне свежими, пригодными для пересадки. Бывает, я вижу, что выросло что-то редкое, — тогда я стараюсь размножить эту колонию на несколько чашек, чтобы она осталась и не погибла. Есть продукты, продающиеся в магазине, с которых можно собирать споры, например, сыры с плесенью, квас, вино, йогурт.

ГОТОВЯСЬ К НАШЕМУ РАЗГОВОРУ, Я ЛИСТАЛА ТВОЙ ИНСТАГРАМ И ПОД НЕСКОЛЬКИМИ ПОСТАМИ ОБНАРУЖИЛА ЧУЖИЕ КОММЕНТАРИИ С ВОПРОСАМИ, НЕ БОЛЕЛА ЛИ ТЫ КОГДА-НИБУДЬ ИЗ-ЗА СВОЕЙ РАБОТЫ. СКАЖИ, МОЖЕТ ЛИ В ПРОЦЕССЕ ЧТО-ТО ПРОИЗОЙТИ, ЧТО НАВРЕДИТ ТВОЕМУ ЗДОРОВЬЮ ИЛИ СРЕДЕ ВОКРУГ?

Все окей до тех пор, пока я не употребляю ничего в пищу и не втираю себе в кожу. Есть куда более страшные вещи, с которыми мы взаимодействуем на ежедневной основе. Например, недавно я была в спортзале и увидела, что люди после туалета не моют руки, а потом берут гантели. Уверяю, на этих гантелях обнаружится больше опасных штук, нежели в моих чашках. И я об этом вообще не думаю, потому что иначе я бы не смогла с этим работать. Это примерно то же самое, что сказать человеку, который занимается масляной живописью и пользуется растворителем, что все это вредно.

У меня есть договор с компанией, которая занимается утилизацией: они забирают мои чашки и утилизируют их профессиональным способом, как отходы класса B. На помойку я никогда ничего не выкидываю.

Я верю, что на какие вайбы настроишься, то в жизни и увидишь, потому что мир вокруг — это тоже мы. Поэтому на потенциальной опасности я не концентрируюсь, но, конечно, бывает, что я смотрю на чашку и думаю: «А что будет, если я это съем? Я умру или нет?».

А ЧТО ИМЕННО ТЫ НАЗЫВАЕШЬ «РАБОТОЙ» — СЧИТАЕШЬ ГОТОВЫМ ОБЪЕКТОМ — САМУ ЧАШКУ ИЛИ МОЖЕТ БЫТЬ ЕЕ СНИМОК?

Работой я все-таки называю саму чашку, а точнее, микро-композицию, микро-абстракцию внутри нее. Но все остальное это тоже работа: принты, эпоксидка, видеоарт…

ЗНАЮ, ЧТО У ТЕБЯ БЫЛА ЮВЕЛИРНАЯ КОЛЛАБОРАЦИЯ.

Да, я сейчас размышляю про ювелирное дело. Вижу классный контраст между природной органикой, такой пушистой, порой склизкой, вонючей, и металлом, холодным, твердым и ограниченным. Мне бы хотелось попробовать отлить эти структуры в золоте и серебре, чтобы был контраст: ты смотришь на пушистика, он металлический, холодный, будто безжизненный, но за его текстурой стоит живая предыстория.

ВЫСТАВЛЯЛА ЛИ ТЫ КОГДА-НИБУДЬ ИМЕННО ЧАШКИ? ПОДОЗРЕВАЮ, ЧТО ТЕХНИЧЕСКИ ЭТО ПРАКТИЧЕСКИ НЕВОЗМОЖНО…

Когда-то я участвовала в фестивале в Новосибирске, где был представлен слепок моей груди: в реальном времени на нем росли колонии плесени. Посетители приходили и видели, что лежит заплесневевшая грудь. Это был большой опыт: я поехала в Новосибирск с чемоданом, внутри которого была чашка из библиотеки, чтобы пересадить нужные виды. Я все это заваривала и пересаживала в номере отеля. Тогда было очень холодно, а я эту грудь из желе в плесени перевожу по городу. Это был опыт живого экспонирования, но большая сложность заключается в перевозке: если у меня что-то выросло, то нужно уже сегодня-завтра везти и показывать. Либо выращивать на месте: приехать куда-то, в течение примерно трех недель культивировать, экспонировать и утилизировать.

НО В ТЕОРИИ ТЫ МОЖЕШЬ ВЫРАСТИТЬ КОЛОНИИ ПОД ДАТЫ ВЫСТАВКИ?

Это, конечно, возможно. Если я знаю, что выставка через месяц, то я понимаю, что мне нужно приготовить несколько чашек, вырастить определенную культуру. Я рассчитываю, какие виды и с какой скоростью будут расти, подбираю необходимые условия. И вместе с чашками, кстати, было бы классно выставлять лупы или специальные осветительные приборы, чтобы зритель увидел, что реальный размер составляет 9 сантиметров, но с помощью увеличения все можно увидеть по-другому. Кажется, тут присутствует некий элемент подглядывания. Может быть, за нами сверху тоже наблюдает большой глаз.

КАЖЕТСЯ, ЧТО ЕСЛИ ВЫСТАВЛЯТЬ ИМЕННО ЧАШКИ, ТО ТЕМЫ ХРУПКОСТИ И НЕДОЛГОВЕЧНОСТИ ЖИВОГО БУДУТ ЕЩЕ ЛУЧШЕ ПОДСВЕЧЕНЫ.

Да, в понедельник в чашке я увижу одно, а в воскресенье — совсем другое. Здесь же мне видится уважение времени, умение кайфовать в моменте. Я прихожу в понедельник, вижу что-то одно и думаю: «Завтра все будет выглядеть иначе, но сейчас я буду наслаждаться этой секундой, буду с помощью своего зрения, обоняния и осязания изучать этот объект».

СЕЙЧАС, ПОСЛЕ НАШЕГО РАЗГОВОРА, ТВОЯ ПРАКТИКА ВИДИТСЯ МНЕ ОЧЕНЬ ЖИЗНЕУТВЕРЖДАЮЩЕЙ, ЧТО КОНТРАСТИРУЕТ С РАСПРОСТРАНЕННЫМИ ПРЕДСТАВЛЕНИЯМИ О ПЛЕСЕНИ КАК О ЧЕМ-ТО СМЕРТЕЛЬНОМ ИЛИ БОЛЕЗНЕННОМ. КАК РЕАГИРУЮТ ЗРИТЕЛИ НА ТВОИ РАБОТЫ?

Я предлагаю зрителю отойти от привычных установок, от того, что он знал раньше, — предлагаю поменять угол зрения. Если повторить какое-то слово 50 раз, то мозг перестанет воспринимать его значение, но будет слышать это как звук, движения языка и голосовых связок. То же самое и здесь: если убрать предвзятость к объекту, ситуации, то они предстанут в другой истине. Как будто исчезает пелена, и появляется возможность изучать что-то из сердца.

Часто бывает, что я общаюсь с людьми и мне говорят: «Какая фантастика, как красиво, это что, кораллы? Это тортики?». А я отвечаю, что это плесень и слышу: «Странно, ужасно, фууу». Что с вами произошло, почему вы так? Этот аспект мне интересен.

Раньше негативной реакции — «это ужасно, в этом нет ничего красивого, в этом нет смысла» — было больше. Есть те, кто понимают, что мои работы про Бога, жизненные циклы, рост, изменения и выход за рамки. Есть те, кому работы нравятся и восхищают, а есть те, кто говорят, что это говно, но все равно смотрят и кидают в сохраненки.

НЕУДИВИТЕЛЬНО, ЧТО СОХРАНЯЮТ — ПЛЕСЕНЬ ВЫГЛЯДИТ ГИПНОТИЗИРУЮЩЕ…

Я уверена, что искусство — это зеркало. Чем ты наполнен, то ты и выдаешь.

ТЫ ГОВОРИШЬ, ЧТО ЧЕРЕЗ ИСКУССТВО МОЖНО ТРАНСЛИРОВАТЬ ТО, ЧТО ВАЖНО И ДОРОГО. А ЧТО ТЕБЯ ВДОХНОВЛЯЕТ?

Я так настроила свои каналы, что вдохновляюсь исключительно от внутреннего. Иногда у меня случаются вспышки озарения, когда я словно на внутреннем экране вижу идею или эскиз. И тогда я уже не могу спокойно жить, пока не изучу это, или не перенесу на бумагу. Еще, когда я общаюсь с людьми, то они меня часто вдохновляют испытывать еще больше любви.

У ТЕБЯ УЖЕ БЫЛИ КОММЕРЧЕСКИЕ КОЛЛАБОРАЦИИ, А ХОТЕЛОСЬ ЛИ ТЕБЕ КОГДА-НИБУДЬ ПОРАБОТАТЬ ВМЕСТЕ С ДРУГИМ ХУДОЖНИКОМ ИЛИ ХУДОЖНИЦЕЙ?

Интересный вопрос. Я за то, чтобы художники все были богатыми, успешными, счастливыми. Наверное, я бы что-нибудь сделала с Ильей Кабаковым.

ПОЧЕМУ ИМЕННО С КАБАКОВЫМ?

Потому что от его работ у меня поднимается какой-то живой трепет внутри; то, что он делал, кажется теплым и близким. Я бы сделала какую-нибудь лабораторию-квартиру будущего, где происходит, например, культивация души: тянутся трубочки, пробирки везде расставлены.

ЕСТЬ ЛИ У ТЕБЯ ДРУГИЕ ЛЮБИМЫЕ ХУДОЖНИКИ, КУМИРЫ?

Есть художники, которыми я восхищаюсь, но я бы не сказала, что это кумиры. Мы все созданы из плоти, крови, костей. Делая себе кумира, ты уменьшаешь себя.

Как художник мне нравится Дэмьен Херст. Босх, конечно. А еще в Третьяковке висит полотно… Постоянно забываю имя художника, но я всегда подолгу стою перед этой картиной, оказавшись в Третьяковке. Этот художник работал с фосфорными красками, и полотно будто светится.

А, ЭТО КУИНДЖИ, КОНЕЧНО. КРАСКИ У НЕГО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО БУДТО СВЕТЯТСЯ.

Да, у него какая-то своя рецептура (прим.ред. — имеется в виду картина Архипа Куинджи «Лунная ночь на Днепре»). Марина Абрамович еще мне нравится, потому что это очень глубоко.

ПРОИСХОДИЛО ЛИ С ТОБОЙ ЧТО-ТО ОСОБЕННО ПРИМЕЧАТЕЛЬНОЕ ВО ВРЕМЯ РАБОТЫ?

Я делаю биопортреты — беру с человека его микробиом. Это как снять портрет, но через микро-линзу. Однажды я открыла чашку и увидела внутри очертания лица девушки, у которой я и брала микробиом для портрета. Как будто колонии способны частично сформировать то место, откуда они были взяты. Возможно, это антинаучно звучит, но мне все равно, потому что я видела это своими глазами. Иногда колонии повторяют какие-то паттерны, воссоздают их. Я много видела, как они растут, у меня глаз уже быстро определяет нестандартные формы в чашке.

ВОЗНИКАЛО ЛИ У ТЕБЯ КОГДА-НИБУДЬ ЖЕЛАНИЕ СЕРЬЕЗНО ИЗУЧАТЬ БИОЛОГИЮ ИЛИ МЕДИЦИНУ?

У меня возникали мысли пойти в медицинский, но я понимала, что это скорее мне помешает: мои художественные методы антинаучные, они не имеют никакого протокола. Когда я в научной институции говорю о своих темах, то в ответ слышу: «Девочка, забудь это, иди делай ноготочки». Если я хочу делать большой проект, то ищу спонсора и людей, с которыми можно обсудить технические особенности.

КАЖЕТСЯ, МЫ СНОВА ВЫХОДИМ К РАЗГОВОРУ О ТВОЕМ САМООЩУЩЕНИИ СЕБЯ КАК ХУДОЖНИЦЫ. ТЫ РАБОТАЕШЬ С НЕОБЫЧНЫМ МЕДИУМОМ, КОТОРЫЙ ОСВОИЛА САМОСТОЯТЕЛЬНО, А ЕЩЕ ТЫ ЖЕНЩИНА — ОТДЕЛЬНЫЙ РАЗГОВОР.

Да, я женщина, еще и секси-женщина, а это втройне сложнее: бывает, будто меня и мои идеи не видно, потому что меня хотят. А мой ответ на это — продолжать транслировать образ максимально сексуального художника. Я вот так выгляжу, и это мне не мешает.

ДУМАЛА ЛИ ТЫ О СОТРУДНИЧЕСТВЕ С ГАЛЕРЕЕЙ? КАК Я ПОНИМАЮ, ТЫ САМА СЕБЕ МЕНЕДЖЕР И АНТРЕПРЕНЕР, КАК ТЕБЕ ДАЮТСЯ ЭТИ РОЛИ?

Сейчас мне уже становится неудобно в этих ролях: не остается сил на креативный процесс из-за того, что постоянно нужно что-то монтировать, планировать, писать. А если я продолжу креативить, то не выставлю рилс, а значит, не будет продвижения. В итоге, все делаю я — SMM, PR, маркетинг, монтаж, продакшн. Иногда я не вывожу, от чего мне становится грустно. Конечно, нужно подумать о делегировании.

ЕСТЬ ЛИ РУТИНА, КОТОРАЯ ПОМОГАЕТ ТЕБЕ ПЕРЕХОДИТЬ ОТ РАБОТЫ К ОТДЫХУ И НАОБОРОТ?

Сейчас границ между работой и отдыхом у меня нет, что ситуацию усложняет. Ощущается как один день, и непонятно, рабочий он или нет. В последнее время я не могу расслабиться или забить: все время что-то продумываю, просчитываю, в голове гудят мысли. А если мне грустно, то я на максимум врубаю Шуру — помогает.

studio visit

Author: Sasha Shapiro

Photos: Alena Stina

10 October, 2024