Who Invented This and How It Works: The Team of the Center for Contemporary Culture “Tselinny” in Almaty

Алима Кайрат

художественная директорка «Целинного»

С ЧЕГО НАЧАЛАСЬ ВАША ЛИЧНАЯ ИСТОРИЯ С «ЦЕЛИННЫМ»?

Центр был основан в 2018 году — и тогда я выступала скорее как консультант. Активно работать в команде я начала в конце 2020 года, и в том же году команда запустила первые онлайн-проекты в период пандемии, а также в тот период мы переехали в наше первое временное пространство. На тот момент основным фокусом центра был проект реконструкции пространства и архитектурные решения.

С момента моего прихода, я хотела больше сфокусироваться на нашей институциональной миссии и стратегии. С опытом работы в физическом пространстве мы начали получать фидбек от коллег, художественного сообщества. Мы начали задаваться вопросами: кем мы являемся как институция, какие у нас основные задачи, какую институциональную стратегию мы выбираем и как ее формируем, какая у нас основная повестка, что нас, как общество, волнует и кто наша аудитория. Художественное сообщество — наша очевидная аудитория, ведь мы с самого начала позиционируем себя и работаем на стороне художников и художниц, а также интеллектуального сообщества, ведь без их деятельности не было бы нашей работы. Но при этом наша миссия намного больше: мы хотим рассказывать широкой аудитории о нашей культуре, заполнять белые пятна в нашей истории. К концу года мы сформировали нашу основную художественную стратегию и направления работы центра. В результате мы пришли к симбиозу двух мотивов «Здесь» и «Сейчас» — это «Культура» и «Исследование», которые всегда работают в связке друг с другом.

КАК ПРОХОДИТ ВАШ ОБЫЧНЫЙ РАБОЧИЙ ДЕНЬ?

Мой рабочий день в основном состоит из операционных задач, встреч и планерок по каждому направлению в центре — это проект Documentation, образовательные проекты, выставки, социальные сети, PR встречи. Сейчас рабочие будни также во многом связаны с поиском новых сотрудников в основную команду. У нас горизонтальная структура, и для меня важно, чтобы в команде были люди, которые разделяют общее видение, но при этом имеют собственный взгляд — и желание им делиться.

Сейчас большой интерес к Центральной Азии, и нам часто пишут исследователи и художники, которые приезжают в Казахстан — встречи с ними тоже стали неотъемлемой частью моего дня. Часто получается так, что в конце дня я занимаюсь тем, чтобы ответить на почту, сформировать какие-то тексты, задания, бюджеты — для этого нужна тишина, чтобы не отвлекаться на переговоры.

ВЫ УЧИЛИСЬ В ЛОНДОНЕ И РАБОТАЛИ В МЕЖДУНАРОДНЫХ КОМПАНИЯХ. НА СКОЛЬКО ЦСК «ЦЕЛИННЫЙ», ПО ВАШЕМУ МНЕНИЮ, МОЖЕТ ПРЕТЕНДОВАТЬ НА ЗВАНИЕ МЕЖДУНАРОДНОГО ЦЕНТРА?

У меня профильное образование: бакалавриат по искусствоведению и магистратура по современной теории искусства. Я также работала ассистенткой куратора, менеджеркой разных структурах, и в государственной музейной структуре, а также в частных организациях. Профильное образование дает общее представление о том, как устроен рынок и чем живет профессиональная среда, но помимо этого важна постоянная насмотренность, умение отслеживать мировые тренды, а также необходима чувствительность и знание этических границ.

Мне кажется, «Целинный» уже вошел на мировую арт-сцену. Мы являемся частью большого международного музейного сообщества CIMAM (International Committee for Museums and Collections of Modern Art, Affiliated Organization of ICOM — the International Council of Museums). На мой взгляд, работа с локальными сообществами является неотъемлемой частью современной международной институции. Архитектура центра также отвечает высоким стандартам музейной практики. Наш архитектор Асиф Хан работает с музейными пространствами по всему миру, исследуя их через призму истории здания и культурного контекста. Мы сознательно сохранили название «Целинный», несмотря на то, что оно связано с непростой страницей в истории нашей страны. Работа с этими сложными смыслами через художественные проекты — это тоже способ говорить на универсальном языке культуры. Думаю, именно этот подход и дает нам право быть частью международного культурного поля.

КАК ВАМ КАЖЕТСЯ, ЧЕМ ОТЛИЧАЕТСЯ СОВРЕМЕННОЕ ИСКУССТВО В КАЗАХСТАНЕ ОТ ДРУГИХ СТРАН?

Я с огромной любовью отношусь к творчеству казахстанских художников. Меня впечатляет то, как наши Центральноазиатское художники говорят о сегодняшнем дне — открыто, точно, своевременно, современным и непростым языком в разных форматах с учетом того, что культурный сектор мало финансируется. Думаю, именно это отличает их от многих других.

В казахстанском искусстве чувствуется особое «ощущение срочности» — необходимость говорить и показывать сейчас, не откладывая. Это внутреннее напряжение и жажда высказывания делает искусство живым и актуальным.

МЫ РАЗГОВАРИВАЕМ НАКАНУНЕ ОТКРЫТИЯ СОБСТВЕННОГО ЗДАНИЯ У ЦСК «ЦЕЛИННЫЙ». ЧТО ВАМ ХОТЕЛОСЬ БЫ ПОЖЕЛАТЬ СВОЕЙ КОМАНДЕ ПЕРЕД ЭТИМ ВАЖНЫМ СОБЫТИЕМ И ЧТО ХОТЕЛОСЬ БЫ СКАЗАТЬ ПОСЕТИТЕЛЯМ?

Хочу сказать коллегам спасибо за их труд. Я знаю, что каждый из вас делает больше, чем требует должность или расписание — ради того, что мы вместе строим. Желаю вам сил, здоровья, терпения и уверенности! Сегодня на одной из встреч мне сказали: «Вы сейчас создаете историю». Мне хочется передать эти слова своим коллегам. Меня радует и вдохновляет то, что мы делаем, а главное — мы делаем это вместе.

А посетителям: мы всегда открыты для диалога. Хочется, чтобы они приходили к нам и возвращались с детьми, семьями и близкими. Хочется, чтобы «Целинный» стал для всех местом встреч и знаний. Мы открыты к изменениям, стремимся становиться лучше — и всегда ждем вас.

Джамиля Нуркалиева

директорка «Целинного»

С ЧЕГО НАЧАЛАСЬ ВАША ЛИЧНАЯ ИСТОРИЯ С «ЦЕЛИННЫМ»?

После возвращения из Парижа я жила в Астане с 2012 года, а в 2015 — начала работать в Национальном музее Республики Казахстан. Там существовало подразделение — Центр современного искусства при музее, и именно туда я пришла с идеей организовывать образовательные мероприятия. Тогдашняя директорка центра познакомила меня с Алимой, которая на тот момент работала в галерее «Куланши», тоже в Астане.

Вскоре я ушла из музея — довольно быстро, потому что меня пригласили работать в национальную компанию «Астана-Экспо». Я узнала, что у них есть проекты, связанные с современным искусством, и решила полностью сфокусироваться на этой теме. В рамках международной заявки на проведение «ЭКСПО-2017» в Астане была задумка создания здания арт-центра, и мне показалось, что это отличная идея, в которую я захотела вовлечься всерьез. Тогда же я предложила Алиме работать со мной в роли куратора над частью этих проектов.

Помню, что мы много обсуждали возможность появления в Казахстане подобного пространства, и для нас обеих было очевидно, что такая институция просто необходима.

В 2017 году мы запустили проект Astana Contemporary Art Center в рамках выставки «ЭКСПО-2017». Центр успешно проработал в течение всего периода выставки, и результаты были по-настоящему впечатляющими: мы вошли в топ-десять по посещаемости. Стало понятно, что такой формат — с музейной выставкой, образовательной программой и живым диалогом с аудиторией — оказался очень востребован у широкой публики.

В последний день работы международной выставки нас посетил Кайрат Боранбаев — основатель будущего «Целинного». Он сказал, что слышал много хорошего о нашем проекте, в том числе за пределами Казахстана, и ему самому стало интересно его увидеть. Тогда он и рассказал нам о своей идее: у него был объект, который он хотел преобразовать в публичное пространство. Он искал команду, которая смогла бы разработать концепцию, обосновать ее и реализовать. Так и началась история «Целинного» — в самом конце 2017 года.

КАК БЫЛ ВЫБРАН АРХИТЕКТОР ДЛЯ ЗДАНИЯ «ЦЕЛИННОГО»?

С Асифом Ханом мы познакомились в Astana Contemporary Art Center, где он также был участником международной выставки. Он представлял павильон Великобритании и реализовал интересный проект, который получил архитектурную награду. Асиф пришел на одно из мероприятий в центре, и мы познакомились. Сразу завязалось активное профессиональное общение. Он говорил, что, несмотря на участие во множестве международных выставок, впервые увидел подобный уровень кураторской программы: очень разнообразной, но при этом глубокой, профессиональной и цельной. Это произвело на него большое впечатление.

Когда мы начали обсуждать проект реконструкции здания «Целинного», я предлагала основателю разные варианты подходов: пригласить молодых локальных архитекторов, восходящих звезд международной сцены или признанных мастеров — архитекторов, которые создают музеи по всему миру. Мы собрали несколько портфолио, и выбор в итоге почти мгновенно пал на Асифа. Причем этот выбор оказался абсолютно интуитивным. Думаю, основной причиной здесь был опыт Асифа — он всегда работает с инновационными решениями, обладает нестандартным подходом к осмыслению пространства, фокусируется на истории места. Он размышляет свободно, всегда экспериментирует и ищет новые способы взаимодействия с материалами и средой. А для нас было важно сохранить преемственность — не «перестроить», а «переосмыслить» здание. Основатель проекта с самого начала говорил, что хотел бы избежать глобальной трансформации: не сносить, не надстраивать, не менять кардинально облик, а сохранить дух места, выстроить новое на основе исторической важности самого кинотеатра.

И именно такая задача — соединить историческую ткань с новой архитектурной мыслью — идеально соответствовала подходу Асифа. Он работает на стыке инновации и традиции, и этот проект стал уникальным опытом как для него, так и для всей команды. Думаю, именно поэтому сейчас так много СМИ обращают внимание на «Целинный» — получился действительно редкий и сильный синтез.

ВАША КОЛЛЕГА, АЛИМА КАЙРАТ, РАССКАЗАЛА, ЧТО ВЫ ДОЛГО ДУМАЛИ, ОСТАВЛЯТЬ ЛИ НАЗВАНИЕ «ЦЕЛИННЫЙ». С ЧЕМ ЭТО БЫЛО СВЯЗАНО И ПОЧЕМУ ВСЁ ЖЕ ПРОЕКТ ОСТАЛСЯ ПОД ТАКИМ НАЗВАНИЕМ?

Здесь очень важно отметить: если бы мы переименовали «Целинный» во что-то новое, полностью отказавшись от прежнего названия, это автоматически означало бы, что мы претендуем на переписывание истории. Представьте: у нас есть историческое здание, и мы вдруг называем его, условно, «АБХ-210». Это выглядело бы как попытка стереть прошлое и начать «с чистого листа». А для нас это абсолютно неприемлемо.

Сохранение имени «Целинный» — это принципиальное решение, в основе которого лежит желание выстроить связь между прошлым и настоящим. Архитектурная концепция проекта как раз об этом — о преемственности и переосмыслении.

Да, целина — это тяжелая, травматичная история для Казахстана. Но при этом, здание с 1964 года было публичным пространством для горожан. Это своего рода точка на карте, ориентир в городской навигации, часть общей памяти.

Мы ведем большую исследовательскую работу, и нам важно не просто напоминать о прошлом, а думать о нем. Причем не через травму или культивацию боли — речь идет о трезвом, критическом взгляде. Наша цель не в том, чтобы дать одну «правильную» интерпретацию. Напротив, мы стремимся к полифонии — к множественности взглядов, к открытой дискуссии.

Поэтому имя «Целинный» стало для нас отправной точкой: оно отражает реальность, с которой мы работаем, которую анализируем, обсуждаем, пересобираем. И именно в этом мы видим свою миссию.

ВЫ ДОЛГОЕ ВРЕМЯ СУЩЕСТВОВАЛИ БЕЗ СВОЕГО ЗДАНИЯ. ЗАЧЕМ, В ТАКОМ СЛУЧАЕ, «ЦЕЛИННОМУ» СВОЕ ЗДАНИЕ?

Во-первых, собственное пространство — это, прежде всего, приглашение. Приглашение заглянуть на нашу территорию, почувствовать ее. Это, наверное, первый и самый важный момент.

Во-вторых, это действительно место встречи. Пространство, где люди могут назначить встречу вне дома, вне офиса — в месте, которое с самого начала задумывалось как пространство, способное помочь увидеть новую современную реальность. Возможно, даже на время оторваться от реальности и взглянуть на повседневность под другим углом.

Для нас «Целинный» — пространство желаний. Место, где можно задавать вопросы, не бояться чего-то не знать, искать новые смыслы. Мы хотим, чтобы человек, попадая туда, мог проследить за теми идеями, которые для нас важны: выпуск книг, работа с документацией институциональных архивов и инициатив в современном искусстве нашего региона, создание среды для общения.

Через художественные проекты мы стремимся выстроить эмоциональную связь с аудиторией. Не через прямое объяснение, а через чувства, через визуальные и пространственные переживания. И, конечно, важно, чтобы само здание приносило эстетическое удовольствие. Мне кажется, что вместе с Асифом Ханом нам удалось найти тот самый баланс — без дорогой отделки, без вычурных материалов, но с другим качеством восприятия пространства.

И, пожалуй, самое главное: мы хотим создавать среду. Среду для изменений. Среду, в которой можно открыться новому опыту, взгляду, диалогу — и, возможно, немного изменить себя.

МЫ РАЗГОВАРИВАЕМ НАКАНУНЕ ОТКРЫТИЯ СОБСТВЕННОГО ЗДАНИЯ У ЦСК «ЦЕЛИННЫЙ». ЧТО ТЕБЕ ХОТЕЛОСЬ БЫ ПОЖЕЛАТЬ СВОЕЙ КОМАНДЕ ПЕРЕД ЭТИМ ВАЖНЫМ СОБЫТИЕМ И ЧТО ХОТЕЛОСЬ БЫ СКАЗАТЬ ПОСЕТИТЕЛЯМ?

Нашим коллегам я хочу пожелать сил, терпения и любви. Потому что мы, конечно, на очень длинной дистанции — в большом, серьезном забеге. Это изнуряет: с одной стороны, ты видишь, как появляется физический результат всех усилий, но эмоционально этот процесс может длиться долго. В такие моменты неизбежно приходят сомнения, усталость, внутреннее недоверие к самому стремлению. Поэтому я искренне желаю нам всем сил — выдержать. И чтобы реализация проекта принесла именно ту радость, о которой мы столько мечтали.

Что касается наших будущих посетителей — я очень надеюсь, что «Целинный» станет пространством для многих. Мне бы хотелось, чтобы у людей появилась привычка и потребность возвращаться: взаимодействовать с пространством, разговаривать с теми, кто в нем находится, быть частью живого процесса. Чтобы возникла настоящая экосистема — то, чего, как мне кажется, сейчас остро не хватает нашему городу и региону.

В какой-то момент все сместилось в сторону торговых центров — культура потребления захватила почти все. Это понятно, это часть нашего времени. Но мы хотим вернуть другое — пространство, в которое можно приходить не ради покупки, а ради мысли. Пространство, в котором можно просто быть.

Татьяна Неуймина

документалистка «Целинного»

С ЧЕГО НАЧАЛАСЬ ВАША ЛИЧНАЯ ИСТОРИЯ С «ЦЕЛИННЫМ»?

Искусство всегда было частью моей жизни. В 2022, когда я заканчивала магистратуру по истории искусств и параллельно работала в музее, стало важно честно спросить себя: действительно ли это мой путь, или просто привычная для меня среда? Я решила сделать паузу в искусствознании и посвятить следующий год экспериментам.

В течение года я участвовала в некоммерческом креативном сообществе «Забыли рифму»: помогала в организации творческих мероприятий, создала и вела разговорный клуб по английскому. Там же я собрала музыкальную группу “Everdis”, с которой мы стали выступать на андеграундной сцене Алматы. Наконец, я попробовала себя как преподавательца английского: прошла обучение и работала в этой сфере 9 месяцев. Под конец моего “gap” year вышла книга «Дом Набокова», над которой я работала как соавторка в течение магистратуры. 2023 был насыщенным и интересным годом, в котором я оставалась связана с искусством. Этого времени хватило, чтобы с уверенностью сказать себе: да, искусство — это мое.

Весь этот период я внимательно следила за «Целинным». Меня очень зацепила триеннале звучащих искусств “Korkut”. Потом узнала про лабораторию общественного мнения, практикумы — особенно запомнилась серия дискуссий "Beyond the Post-Soviet: Where do we go from here?", куда я попала летом. Я пришла туда и была в восторге: атмосфера, уровень дискуссий, приглашенные исследователи, внимание к деталям — все это оказалось очень близко мне по духу. Тогда я поняла, где хочу работать.

После отпуска я собрала резюме и написала письмо в «Целинный»: рассказала о себе, о своем опыте и о том, как сильно мне откликается то, что делает команда. На следующий день мне пришел ответ — меня пригласили на собеседование. Это было неожиданно и очень радостно. Так я и оказалась в команде.

КАК ПРОХОДИТ ВАШ ОБЫЧНЫЙ РАБОЧИЙ ДЕНЬ?

Формально я — лид проекта цифрового архива Documentation. Если точнее, это цифровая база данных современного искусства Центральной Азии — таково полное название, но внутри команды мы чаще называем это просто цифровым архивом.

Как выглядит мой рабочий день? Очень по-разному. Но если обобщить, то, наверное, половина дня — это общение с художниками. Это могут быть переписки, звонки или встречи. Часто бывает, что мы находим работы художников — фотографии их скульптур, видео с выставок, где они появляются — и связываемся с ними.

Другая большая часть работы — это своего рода детективная история. Мы ищем правообладателей работ, авторов, кураторов — бывает, что информации нет нигде, и тогда приходится буквально «копать». Я пишу, звоню, ищу через соцсети, спрашиваю у знакомых. Например, однажды мы наткнулись на видеофильм об арт-группе “Kyzyl Traktor”. Фильм был выложен на YouTube, но кто его автор — неизвестно. Мы начали искать. Выяснилось, что продюсерский центр, который делал заказ, уже не существует. Директорка скончалась, ее наследница тоже. В итоге я, переписываясь и созваниваясь с десятками людей, нашла режиссера — Бахыта Каирбекова. Мы встретились, поговорили, затем снова встретились для интервью, а потом еще раз, чтобы подписать соглашение. И он неожиданно принес нам сценарии к этому фильму, о котором никто даже не знал. Это был настоящий подарок.

КАК ВАМ КАЖЕТСЯ, В ЧЕМ ВАЖНОСТЬ СБОРА ЦИФРОВЫХ КОЛЛЕКЦИЙ И АРХИВОВ?

Я бы сказала, что цифровой архив делается прежде всего для того, чтобы помнить эту историю. К примеру, был архив СЦСИ (Центра современного искусства Фонда Сорос-Алматы). Центр существовал с 1998 по 2010 год, и за это время они собрали статьи, биографии, брошюры, фотографии и даже фотопленки о художниках и выставочных проектах Центральной Азии. Мы оцифровываем эти материалы и работаем уже с цифровыми файлами.

Во время сканирования материалов нам самим было очень интересно, потому что мы сначала разбираем их, читаем, а затем работаем с атрибуцией: указываем авторов, годы, названия, а если речь идет о художественных работах — еще и технику, размеры и другие детали. В процессе атрибуции мы обнаружили, что многие темы, которые сейчас считаются новыми и актуальными на арт-сцене, уже были в 90-х. Для меня это — главная цель оцифровки: помнить, что это было, и что это было совсем недавно — всего 30 лет назад.

Практически все эти художники живы и продолжают работать, часть из них выставляется. Очень обидно, что их идеи и опыт часто остаются незамеченными. А молодое поколение художников учится именно на этом. Проживание прошлого опыта помогает создавать что-то новое — и очень важно, чтобы эта преемственность не угасала.

Мы называем наш проект Documentation — цифровым архивом, но официально это цифровая база данных. Мы выбрали именно такое название, потому что база данных — это собрание информации, с которой можно взаимодействовать. Исследователи, кураторы, художники могут изучать, что происходило в современном искусстве: перформансы, инсталляции, аудиоработы, видеоработы, какие выставки проходили. И использовать эту информацию для своих проектов.

У нас стоит сверхзадача — вовлечь как можно больше людей в работу с базой данных, чтобы она не пылилась где-то на серверах, а действительно использовалась.

ПОМИМО ТОГО, ЧТО ВЫ ЯВЛЯЕТЕСЬ ДОКУМЕНТАЛИСТКОЙ ЦСК «ЦЕЛИННЫЙ», ВЫ ЕЩЕ И НЕЗАВИСИМАЯ ИССЛЕДОВАТЕЛЬНИЦА АРХИТЕКТУРЫ. КАК НЕЗАВИСИМАЯ ИССЛЕДОВАТЕЛЬНИЦА, ЧТО ВЫ ДУМАЕТЕ О НОВОМ ЗДАНИИ, В КОТОРОМ ОТКРОЕТСЯ ЦСК?

Я исследую архитектуру модернизма и постмодернизма XX века — примерно с 1920-х по 1970-е годы. Здание «Целинного» было построено в 1964 году именно как кинотеатр, и мне было безумно интересно изучать, как оно менялось со временем.

Особенно интересны перестройки, пристройки, внутренние изменения — сначала, когда это был кинотеатр, а потом, когда здание стало чем-то вроде торгового центра с ночным клубом и магазинами. На собеседовании я расспрашивала именно об этом. Было важно услышать, что реконструкция проводится с заботой о здании. Его укрепили, ведь мы живем в сейсмоопасном регионе.

Особенно мне понравилось, что пространство бывшего кинозала на первом этаже сохранилось в том объеме и с той тектоникой, в которой оно было задумано изначально. Это правильный подход к реконструкции — не додумывать и не фантазировать, а сохранять архитектуру. Приятно осознавать, что в «Целинном» поступают именно так.

МЫ РАЗГОВАРИВАЕМ НАКАНУНЕ ОТКРЫТИЯ СОБСТВЕННОГО ЗДАНИЯ У ЦСК «ЦЕЛИННЫЙ». ЧТО ТЕБЕ ХОТЕЛОСЬ БЫ ПОЖЕЛАТЬ СВОЕЙ КОМАНДЕ ПЕРЕД ЭТИМ ВАЖНЫМ СОБЫТИЕМ И ЧТО ХОТЕЛОСЬ БЫ СКАЗАТЬ ПОСЕТИТЕЛЯМ?

В «Целинном» у нас есть главная задача — создать пространство для обмена идеями и опытом: художественным, интеллектуальным и личным. Быть платформой для диалога между разными группами населения. И интересно, что я примерно с таким же настроем иду по жизни. Ведь, если мы все живем в этом мире вместе, почему бы не сделать проживание комфортным друг для друга? Почему бы не общаться, обмениваться мыслями, идеями, опытом и поддерживать друг друга?

Поэтому я бы пожелала и своим коллегам, и всем посетителям, чтобы желание создавать такое пространство для диалога не оставалось только в стенах «Целинного», а выходило в повседневную жизнь — и общественную, и личную. Мне кажется, именно в таком взаимодействии рождается много любви и красоты, и благодаря этому нам всем будет приятно жить эту прекрасную жизнь.

Дамели Мукашева

документалистка «Целинного»

ВЫ ПОПАЛИ В ЦЕНТР КАК СТАЖЕРКА, А ПОТОМ ВАС ПРИГЛАСИЛИ В КОМАНДУ. РАССКАЖИТЕ, С ЧЕГО НАЧАЛАСЬ ВАША ЛИЧНАЯ ИСТОРИЯ С «ЦЕЛИННЫМ»?

Впервые я узнала о деятельности «Целинного» во время карантина. Тогда я училась на первом курсе университета в Нидерландах, но из-за пандемии находилась в Алматы и училась онлайн. Оказавшись на родине после многих лет жизни за границей, я почувствовала острое желание заново открыть для себя свою культуру и город. «Целинный» и проекты Центра неожиданно откликнулись на этот внутренний запрос — именно тогда я начала с интересом следить за его деятельностью.

После окончания университета в Европе я вернулась домой и некоторое время размышляла, в каком направлении хочу двигаться дальше. В самый подходящий момент мне попался пост в Instagram о наборе стажеров в проект Documentation. Основными требованиями были интерес к современному искусству и культуре Центральной Азии, а также исследовательский опыт. Имея и то, и другое, я почти сразу решила подать заявку.

Ответ пришел быстро, и вскоре мы встретились с командой лично. Мне рассказали о проекте, обучили оцифровке и сортировке архивных материалов – этим я и занималась во время стажировки. Спустя несколько месяцев меня пригласили присоединиться к команде уже на постоянной основе — в роли документалиста.

КАК ПРОХОДИТ ВАШ ОБЫЧНЫЙ РАБОЧИЙ ДЕНЬ?

Обычный рабочий день скорее всего начинается с планерки, где мы обсуждаем текущие дела. Далее мы в основном работаем индивидуально, но находимся рядом друг с другом в едином офисном пространстве, что удобно, ведь в любой момент можно обратиться к коллегам за советом или предложением сходить вместе за кофе.

В мои обязанности входит ведение различных коллекций, таких как СЦСИ и семейный видеоархив Шай-Зии, а также создание индивидуальных коллекций с художниками современного искусства. Работа с каждой коллекцией слегка отличается, но в основном мои задачи выглядят так: оцифровка материала, сортировка материала на внутренней базе данных, атрибуция или описание материала, регулярные созвоны с нашими стажерами, коммуникация с художниками, кураторами и исследователями, и, конечно же, документооборот. Помимо этого, в данное время мы также занимаемся подготовкой к выставке, которая основывается на проекте Documentation и будет проходить в рамках открытия «Целинного». Организация выставки — работа коллективная, но конкретно в мои задачи в основном входит: консультация по архивным материалам, переговоры с художниками и планирование публичной программы.

КАК ВАМ КАЖЕТСЯ, В ЧЕМ ВАЖНОСТЬ СБОРА ЦИФРОВЫХ КОЛЛЕКЦИЙ И АРХИВОВ?

Сбор цифровых коллекций и архивов имеет огромное значение для сохранения культурной памяти и осмысления процессов, происходящих в обществе. Особенно это важно в контексте современного искусства, которое нередко остается вне официальной истории.

В проекте Documentation мы занимаемся сохранением и исследованием материалов о современном искусстве Центральной Азии – начиная с 1985 года, времени, когда Казахстан и другие страны региона двигались к независимости. Через сбор и систематизацию архивных материалов мы стремимся восстановить контекст, выстроить связи между людьми, событиями и хронологией. Цифровая коллекция, над которой мы работаем, важна для исследователей, художников, кураторов, теоретиков и всех, кто интересуется современным искусством, гуманитарными науками и историей региона. Архив становится не только хранилищем информации, но и инструментом формирования культурной идентичности, пространством для появления новых исследовательских вопросов.

МЫ РАЗГОВАРИВАЕМ НАКАНУНЕ ОТКРЫТИЯ СОБСТВЕННОГО ЗДАНИЯ У ЦСК «ЦЕЛИННЫЙ». ЧТО ТЕБЕ ХОТЕЛОСЬ БЫ ПОЖЕЛАТЬ СВОЕЙ КОМАНДЕ ПЕРЕД ЭТИМ ВАЖНЫМ СОБЫТИЕМ И ЧТО ХОТЕЛОСЬ БЫ СКАЗАТЬ ПОСЕТИТЕЛЯМ?

Команде «Целинного» хочу пожелать терпения – потому что знаю, как много уже сделано, но и сколько еще впереди. Я верю, что в каждом из нас живет настоящая любовь к нашему делу. Пусть она не угасает и только разгорается с каждым днем.

А посетителям желаю, чтобы каждый визит в «Целинный» был для вас окном в новые смыслы, источником вдохновения и точкой расширения горизонтов. Приходите, всматривайтесь, чувствуйте, будьте здесь и сейчас.

Арсений Аксенов

куратор кинопрограмм, выпускающий редактор Horizon

С ЧЕГО НАЧАЛАСЬ ВАША ЛИЧНАЯ ИСТОРИЯ С «ЦЕЛИННЫМ»?

Я просто связался с Центром по почте — искал работу и наткнулся на них. Встретился с Джамой (прим.ред. — директор «Целинного»), мы весело пообщались, и я предложил себя как SMM-менеджера. Наши взгляды совпали, и мы начали вместе работать над проектом Korkut (прим.ред. — триеннале звучащих искусств). Потом я стал постоянным SMM-щиком и редактором текстов в «Целинном».

Спустя какое-то время мне надоело заниматься только соцсетями. Я и раньше работал в разных агентствах как текстовый редактор, но все же хотел заниматься чем-то другим — конкретно кинопрограммой. Где-то через год после начала работы мы договорились, что я возьму на себя это направление.

РАССКАЖИ О ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИЗДАНИЯ HORIZON. ЧЕМ ОНО ЗАНИМАЕТСЯ И КАКИЕ ГЛАВНЫЕ ТЕМЫ ОСВЕЩАЕТ?

Horizon я подхватил уже после того, как перестал заниматься SMM. Я подключился на этапе, когда выбирали редактора третьего выпуска.

Это онлайн-антология, которая в идеале выходит раз в год, хотя, конечно, бывает по-разному — все зависит от обстоятельств. Каждый выпуск курирует новый главный редактор, который задает тему, а под нее уже подбираются авторы: ученые, художники, исследователи, культурные деятели. Форматы — тоже на усмотрение редактора: это могут быть не только тексты, но и видеоэссе, заметки, фрагменты, иногда совсем междисциплинарные вещи. Фокус всей серии — культура, искусство, история и теория в контексте Центральной Азии.

Первые два выпуска курировал Анвар Мусрепов. Третий, над которым я сейчас работаю, собрал Фуркат Палван-Заде. В этом выпуске, например, будут уже готовые фильмы. Один — фильм Фурката про Човган, про поло, которое возникло в Арцахе, и колониальные аспекты того, как этот вид спорта был представлен как часть азербайджанской национальной культуры. Еще один фильм — работа грузинской режиссерки Кетеван Кипиани, тоже выбранный редактором.

Так что форматов и тем довольно много. А я сейчас в этом проекте выполняю скорее менеджерскую роль — помогаю, чтобы все работало и выходило.

ЧЕМ КИНОПРОГРАММЫ «ЦЕЛИННОГО» ОТЛИЧАЮТСЯ ОТ КИНОПРОГРАММ ДРУГИХ ИНСТИТУЦИЙ?

Я этим занялся в 2023 году и успел провести небольшой лекторий на разные темы, связанные с кино, а также кинопрограмму, посвященную фильмам-эссе — мы показывали Криса Маркера, Харуна Фароки, Поля Пресьядо. Сейчас я работаю над программой для летнего сезона, которая осмысляет историю кинопроката — но не как серьезное исследование, а скорее как игру в исследование. Мы хотим показать фильмы разных эпох — и старые, и новые — через рамку истории кинопроката самого здания «Целинного».

Это здание пережило много трансформаций: в советское время — классический кинотеатр, позже — видеосалон, ночной клуб, ресторан. Эта сложная история пространства вдохновила нас на такую форму.

Основной фокус «Целинного» — современное искусство, но кино тоже входит в его поле интересов как важная часть истории здания и как самостоятельное искусство. Однако у нас не будет стабильной рубрики вроде «кинопонедельников»: формат самого пространства не позволяет сформировать устойчивую привычку у зрителей. Поэтому каждый показ — это событие, которое нужно придумывать заново. Важно будет приглашать сторонних кураторов.

КАК ПРОХОДИТ ВАШ ОБЫЧНЫЙ РАБОЧИЙ ДЕНЬ?

Команда у нас компактная, задач много, потому что мы хотим делать все и сразу. Иногда берешься за что-то не из-за формальных обязанностей, а потому что это важно для Центра или просто интересно — подредактировать текст, вычитать что-то, помочь с формулировками.

Как у выпускающего редактора Horizon, мой день — это в основном менеджерские задачи: просыпаюсь, проверяю почту, пишу напоминания, передаю тексты, получаю обратно, правлю, загружаю на сайт, отправляю анонс SMM-команде. Все это занимает, может быть, пару часов в день.

А вот работа над кинопрограммой — совсем другая. Когда ты ищешь фильмы, придумываешь рамку — это все очень вдохновляет. Интересно находить неочевидные решения, ставить себе задачу не просто собрать известные фильмы, а найти что-то, что не находится в общем доступе. Это делает программу живой.

Иногда это превращается в целый квест: ты ищешь фильм через племянницу режиссера, который давно умер, потом связываешься с дистрибьюторами, узнаешь, что правообладатели и дистрибьюторы — разные люди. Постепенно у тебя собирается таблица: названия фильмов, контакты, цены. А дальше — менее вдохновляющие, но необходимые процессы: получать DCP, договариваться о субтитрах, отправлять на перевод. Поскольку у нас в Казахстане билингвальная ситуация, субтитры нужно делать сразу на двух языках — русском и казахском — и сводить в одну дорожку.

А потом наступает самая приятная часть — сам показ. Ты приходишь, рассказываешь о фильме, смотришь его с аудиторией, общаешься после показа, иногда с режиссером. В начале ты вдохновлен идеей, в конце — тем, что получилось. А между этими двумя точками — менеджерская работа. Не могу сказать, что это особенно интересно, но это часть процесса, и с этим просто нужно смириться.

БЫЛА ЛИ У ВАС ИСТОРИЯ, КОГДА УДАЛОСЬ НАЙТИ ФИЛЬМ СОВСЕМ НЕОЖИДАННЫМ СПОСОБОМ?

Однажды я поставил себе цель найти редкий фильм индийского режиссера Мринала Сена. Он был известен как левый политический режиссер, и эта работа — очень сильное высказывание. Фильм не буквально о голоде в деревне, а о съемочной группе, которая приезжает в деревню снимать кино о голоде. Постепенно они сталкиваются с тем, что их городское, интеллектуальное восприятие совершенно не совпадает с реальностью и взглядами местных жителей. В какой-то момент голод становится скорее метафорой — источником национального мифа, который чужд людям, пережившим все на себе.

Я наткнулся на его копию в ужасном качестве — в пикселях, буквально — на каком-то старом Google-диске, ссылка на который была в одном левом кинематографическом списке на Letterbox. После этого начался настоящий квест. Я вышел на племянника Мринала, потом — на его дочь, которая живет в Австралии. Она подтвердила, что права у нее, а копия фильма — в государственном киноархиве Индии. Мы писали туда, чтобы получить доступ.

Это был очень вдохновляющий момент — найти такой фильм, который почти нигде не показывают, и понять, что он действительно важный. Мы хотели показать его в Казахстане, но, к сожалению, пока не получилось: лицензия на один показ стоила около $1500. В Индии довольно сложная система дистрибуции, особенно с архивным кино — часто никто не хочет делать исключений ради культурных показов, но, может быть, в будущем получится.

МЫ РАЗГОВАРИВАЕМ НАКАНУНЕ ОТКРЫТИЯ СОБСТВЕННОГО ЗДАНИЯ У ЦСК «ЦЕЛИННЫЙ». ЧТО ТЕБЕ ХОТЕЛОСЬ БЫ ПОЖЕЛАТЬ СВОЕЙ КОМАНДЕ ПЕРЕД ЭТИМ ВАЖНЫМ СОБЫТИЕМ И ЧТО ХОТЕЛОСЬ БЫ СКАЗАТЬ ПОСЕТИТЕЛЯМ?

Команде я бы хотел пожелать продолжать верить в свое дело и не поддаваться слабостям на фоне сложностей. А посетителям я бы хотел пожелать просто приходить в «Целинный». И людям, которые приезжают в Алматы, тоже предлагаю посещать Центр как одно из важных мест города.

Айнур Стаханова

арт-менеджерка «Целинного»

С ЧЕГО НАЧАЛАСЬ ВАША ЛИЧНАЯ ИСТОРИЯ С «ЦЕЛИННЫМ»?

Моя история с «Целинным» началась с увиденного анонса выставки молодых художников в рамках программы Umit Playground. Меня заинтересовала не только сама выставка, но и институциональный подход, как «Целинный» работает и поддерживает художественные поиски на ранних этапах, ведь это формирует живой диалог внутри локального контекста.

Интересно было наблюдать за тем, как участники программы, находясь в стадии становления, исследуют новые формы и методологии, пробуют себя вне привычных рамок. Именно искренняя поддержка идей и видения художников, свобода привлекли меня в подходе «Целинного».

Со временем наблюдение переросло в желание стать частью этих процессов. Я подала заявку на стажировку и получила возможность погрузиться в повседневную работу департамента арт-менеджмента.

КАК ПРОХОДИТ ВАШ ОБЫЧНЫЙ РАБОЧИЙ ДЕНЬ?

Мой рабочий день редко бывает однообразным, каждый раз он приносит что-то новое. Одним днем может быть поездка в мастерскую к художнику — это, наверное, моя самая любимая часть. Всегда ведь любопытно заглянуть и посмотреть на процесс создания, когда работа еще не готова и видно лишь задумку. Остается гадать: работа останется такой же или все поменяется? А в другой день — работа с документами и переговоры.

Наиболее напряженный и увлекательный этап это все-таки подготовка проекта, когда до его запуска остается примерно месяц. В этот период все сосредоточено на активных действиях: выезды на локацию, координация с командой, общение с подрядчиками каждый день требует внимания и решения множества задач. Однако самая приятная часть работы наступает, когда проект уже реализован, выставка открыта, и можно просто побыть и притвориться зрителем в зале и посмотреть все с другого ракурса. Увидеть проект заново не как задачу, а как высказывание, которое начинает жить своей собственной жизнью.

ЧЕМ ТВОЯ РАБОТА С «ЦЕЛИННЫМ» ОТЛИЧАЕТСЯ ОТ РАБОТЫ В ДРУГИХ КОМПАНИЯХ?

Наверное, самое заметное отличие это формат взаимодействия внутри команды. В «Целинном» каждый самостоятельный профессионал со своей зоной ответственности, собственными проектами, взглядами. Но при этом мы не распадаемся на отдельные элементы — наоборот, остаемся частью живой, взаимосвязанной экосистемы.

Это не просто команда, а сообщество людей с горящими глазами, которые искренне влюблены в искусство и по-настоящему живут его будущим.

МЫ РАЗГОВАРИВАЕМ НАКАНУНЕ ОТКРЫТИЯ СОБСТВЕННОГО ЗДАНИЯ У ЦСК «ЦЕЛИННЫЙ». ЧТО ТЕБЕ ХОТЕЛОСЬ БЫ ПОЖЕЛАТЬ СВОЕЙ КОМАНДЕ ПЕРЕД ЭТИМ ВАЖНЫМ СОБЫТИЕМ И ЧТО ХОТЕЛОСЬ БЫ СКАЗАТЬ ПОСЕТИТЕЛЯМ?

Очень хочется пожелать или, скорее, загадать, чтобы наш Центр стал тем самым «третьим местом» пространством, куда хочется возвращаться. Для кого-то он точно станет напоминанием о детстве или юности, для кого-то совершенно новым открытием. Но в любом случае это пересечение: взглядов, подходов и поколений. Место, куда можно прийти за вдохновением, за вопросами или просто за ощущением сопричастности.

Команде я хочу пожелать сохранить ту вовлеченность и доверие друг к другу, которые привели нас к этому моменту.

Мадина Садыбекова

продюсерка выставочных проектов, организаторка исследований для художников, кураторов, исследователей в «Целинном»

С ЧЕГО НАЧАЛАСЬ ВАША ЛИЧНАЯ ИСТОРИЯ С «ЦЕЛИННЫМ»?

Я пришла в команду осенью 2021 года. На тот момент я как раз закончила магистратуру по теории современного искусства в Лондоне и вернулась в Казахстан всего на пару месяцев, чтобы повидаться с семьей.

Я уже знала о проекте. На самом деле, в 2018 году, когда состоялся первый запуск «Целинного», я тоже была рядом — тогда я работала с галереей Aspan, и вместе с моей коллегой мы делали выставку «На углу: город, место, люди». Потом центр начал строиться, все ждали, что будет дальше, а я в это время занималась другими проектами.

В 2021 году появились новости, что Центр откроется в ближайшие пару лет. Я уточнила у знакомой, набирается ли команда, и выразила желание присоединиться — особенно в части организации и продюсирования выставок.

ВЫ СКАЗАЛИ, ЧТО ТОГДА РАБОТАЛИ И УЧИЛИСЬ В ЛОНДОНЕ — ТО ЕСТЬ НЕ ЖИЛИ ТОГДА В КАЗАХСТАНЕ. ПОЧЕМУ ВСЕ ЖЕ РЕШИЛИ ВЕРНУТЬСЯ?

Меня очень вдохновила команда — атмосфера единомышленников, с которыми приятно строить что-то новое. Не с нуля, но с той базы, которой раньше в регионе почти не было. Было ощущение, что можно применить все, что я знала и умела: свой опыт, практики, идеи. Руководство у нас открытое: мы свободно делимся предложениями, и в команде действительно ощущается общая цель.

Когда я училась, мне всегда было интересно возвращаться к теме региона. Даже в диссертациях, курсовых, проектах — все равно тянуло к местному контексту, к культуре, к попыткам осмыслить ее через новые знания, книги, инструменты. Хотелось нащупать то, что действительно важно и поделиться этим. Наверное, это и стало для меня ключевым мотивом.

Изначально я думала, что останусь в Казахстане на год или два. Но прошло уже больше трех лет — и мы продолжаем двигаться вперед. Проекты идут, институция работает, здание готовится к открытию. Думаю, именно это ощущение причастности к важному и удержало меня здесь.

КАК ВАМ КАЖЕТСЯ, ЧЕМ СОВРЕМЕННОЕ ИСКУССТВО КАЗАХСТАНА ОТЛИЧАЕТСЯ ОТ ДРУГИХ СТРАН?

Наверное, весь контекст в целом интересный, потому что современное искусство Казахстана долгое время оставалось как будто «серым пятном». Оно было тесно связано с советским и постсоветским наследием, и многие аспекты развивались в стороне от основного художественного поля. С одной стороны, существовало традиционное ремесло, классическая живопись, модернистские подходы — их до сих пор представляет Союз художников, с которым мы стараемся поддерживать отношения, хотя это скорее параллельная реальность. Они охватывают совсем другой этап художественной истории — более официальный, академический, ориентированный на живописную традицию.

Современное же искусство, в том виде, в каком мы его понимаем сейчас, начало активно развиваться в Казахстане с появлением Фонда Сороса. Тогда многие художники, которые сегодня считаются звездами региональной сцены — Елена и Виктор Воробьевы, Ербосын Мельдибеков, Алмагуль Менлибаева — получили поддержку, в том числе институциональную и финансовую. Это дало сильный толчок. Но, конечно, не все оказались в центре внимания. Были и другие объединения, как, например, «Кызыл Трактор» — группа художников, которые тоже занимались своими практиками, но оставались менее заметными.

Мы знаем, что существует заметный разрыв между поколениями. Есть старшие художники — им уже за 60, у них есть имена и истории. А потом — провал. Почти нет художников 40–50 лет, о которых говорят на том же уровне. И только последние 7–8 лет мы наблюдаем резкий всплеск — молодые художники появляются и «выстреливают» буквально каждый день. Они работают с наследием, но при этом открыты миру, благодаря доступу к интернету, возможности путешествовать, участвовать в резиденциях.

Это действительно интересное явление — мы в нашей институции тоже с этим работаем. Благодаря архивам — как институциональным, так и личным — можно отследить, почему одни художники оказались на виду, а другие остались в тени. Это позволяет увидеть, как формировалась сцена, и кто в нее был включен, а кто — нет.

Важно понимать, что до сих пор в Казахстане нет системной государственной поддержки современного искусства. Оно по-прежнему воспринимается как нечто второстепенное. Например, за все время Казахстан участвовал в Венецианской биеннале всего дважды — и оба раза участие стало возможным исключительно благодаря частным инвесторам и независимым комиссарам. Это говорит о многом.

РАССКАЖИТЕ О ВАШИХ РЕСЕРЧ-ТРИПАХ. ДЛЯ КОГО ВЫ ИХ ПРОВОДИТЕ?

Это очень интересный формат. Когда мы планируем сотрудничество с международными художниками или кураторами, часто возникает ситуация, что они искренне увлечены нашим контекстом, хотят больше узнать о регионе, но никогда не были в Казахстане. У них нет возможности пообщаться с художниками лично, увидеть все своими глазами. Тогда мы становимся таким мостом: организуем для них исследовательские поездки, помогаем с доступом к государственным и частным архивам.

Обычно все начинается с обсуждения тем, которые интересны нам и потенциальным партнерам. Мы нащупываем направления, формулируем задачи — и затем я превращаюсь, как я это называю, в «тревел-агента»: составляю детальный маршрут по Казахстану, адаптированный под интересы конкретного человека.

Один из самых масштабных таких трипов был у Таус Махачевой летом 2022 года. Она приехала на две недели, и мы встретились в Алматы. Мы передали ей список рекомендаций, составили насыщенный маршрут, организовали перелеты, экскурсии. Она проехала почти весь Казахстан, чему я до сих пор завидую — у меня самой не было возможности поехать с ней. Бывают и менее масштабные поездки — на пару дней, с плотным графиком встреч. Но в любом случае для нас это возможность показать наш контекст так, как его не прочитаешь в интернете — через живой опыт, людей и пространство.

КАК ПРОИСХОДИТ ОТБОР НА ТАКИЕ ПОЕЗДКИ? ЕСТЬ ЛИ ОТКРЫТЫЕ КОНКУРСЫ?

Пока что опен-коллы мы не проводили. Возможно, в будущем появится такой формат, но на данный момент все складывалось немного иначе. Чаще это были предварительные договоренности или внутренняя уверенность в том, что мы хотим поработать с тем или иным художником или международным куратором. В таких случаях мы делали адресные приглашения.

Что касается академиков и исследователей, здесь все строится больше на взаимном интересе. К нам часто обращаются сами, и мы, в свою очередь, понимаем, что нам также было бы интересно сотрудничать. Это не совсем формат опен-колла — скорее, органичный диалог и совместный поиск точки соприкосновения. Мы обсуждаем идеи, направления, возможные форматы и вместе решаем, что могло бы быть полезным и нам, и им.
В будущем, думаю, действительно есть смысл подумать о формате открытого конкурса, потому что мы получаем много запросов от исследователей и академиков. Это могло бы стать устойчивой практикой.

МЫ РАЗГОВАРИВАЕМ НАКАНУНЕ ОТКРЫТИЯ СОБСТВЕННОГО ЗДАНИЯ У ЦСК «ЦЕЛИННЫЙ». ЧТО ТЕБЕ ХОТЕЛОСЬ БЫ ПОЖЕЛАТЬ СВОЕЙ КОМАНДЕ ПЕРЕД ЭТИМ ВАЖНЫМ СОБЫТИЕМ И ЧТО ХОТЕЛОСЬ БЫ СКАЗАТЬ ПОСЕТИТЕЛЯМ?

Коллегам, наверное, я бы пожелала хорошего настроения и стрессоустойчивости. Сейчас мы все находимся в активной фазе подготовки к открытию, и, конечно, это сопровождается нервозностью и спешкой. Каждый из нас старается собрать мысли, доделать задачи, дотянуть до финала. Но в этом процессе мы иногда забываем, насколько важный и классный проект мы вместе реализуем.

Мне кажется, открытие станет важным этапом для всей команды. Когда двери наконец откроются, и все заработает — это уже будет не просто идея, не план на будущее, не разговор в коридоре, а реальность. Наши проекты будут жить в нашем здании, и это огромная радость. Поэтому — сплоченности нам, поддержки и взаимного уважения. Это действительно важный момент для всех.

А зрителям я бы пожелала побольше любопытства и открытости. Мы хотим, чтобы к нам приходили все — независимо от того, насколько они знакомы с современным искусством. Чтобы аудитория была самой разной и каждый мог найти что-то свое: новую книгу, вдохновение, знакомство с художником на вернисаже, неожиданный разговор, который перерастет во что-то большее — в диалог, в проект, в идею. Мы бы хотели стать тем самым «третьим местом» — пространством, куда приходят просто побыть, где можно провести время без обязательств, выпить кофе, поговорить с незнакомцем за столом и почувствовать, что ты на своем месте.

Адия Акпеисова

продакшн директорка «Целинного»

Я ЗНАЮ, ЧТО ВАШ ПУТЬ С ЦСК «ЦЕЛИННЫЙ» БЫЛ ДОЛГИМ, ВЫ УСПЕЛИ ПОБЫВАТЬ ЗДЕСЬ НА РАЗНЫХ ПОЗИЦИЯХ. РАССКАЖИТЕ, С ЧЕГО ВСЕ НАЧАЛОСЬ?

Моя история с «Целинным» началась в 2018 году, когда я вернулась в Алматы после учебы в Англии, где изучала архитектуру и дизайн. Тогда Центр только начинал свою публичную деятельность перед тем, как закрыться на реконструкцию, и я присоединилась к одному из первых проектов — работала медиаторкой на архитектурной и художественной выставках.

Этот первый опыт стал для меня важным погружением в сферу современного искусства. Тогда я впервые почувствовала, что мне интересно не только наблюдать, но и быть внутри всех процессов — участвовать, создавать, взаимодействовать.

После завершения проекта мне предложили присоединиться к команде на долгосрочной основе. За шесть лет я прошла разные этапы: участвовала в образовательных программах, работала со спонсорами и партнерами, занималась продюсированием выставок и публичных проектов, организацией мероприятий и развитием Клуба Патронов Центра.

КАК ПРОХОДИТ ВАШ ОБЫЧНЫЙ РАБОЧИЙ ДЕНЬ?

Каждый день в «Целинном» — необычный, потому что мы все время занимаемся разными задачами. Моя работа заключается в постоянном взаимодействии с командой: с директоркой, с художественной директоркой, с техническим департаментом, с арт-менеджерами. Как операционная директорка я координирую все процессы, слежу за реализацией выставок, работаю с бюджетами, взаимодействую с художниками и архитекторами. Мы с коллегами каждый день видимся после работы — днем у нас в основном проходят встречи, из-за чего не хватает времени на… работу. Поэтому после рабочего дня мы сидим вместе и работаем непосредственно над проектами. Мы часто говорим, что работа в искусстве — это выбор. Поэтому я думаю, каждый в нашей команде делает то, что он любит, и у каждого это получается прекрасно.

КАКОЙ ОДИН ПРОЕКТ ЗА ВСЁ ВРЕМЯ СВОЕЙ РАБОТЫ В ЦСК ВЫ МОГЛИ БЫ ВЫДЕЛИТЬ?

Все проекты в «Целинном» для меня важны, каждый приносил новые открытия. Но особенным стал проект «Начало» — именно тогда я впервые погрузилась в современное искусство Казахстана и познакомилась с художницами: Бахыт Бубикановой, Ербосыном Мельдибековым, Еленой и Виктором Воробьёвыми, Александром Угаем, Нурболом Нурахметом, Маратом Райымкуловым, Зоей Фальковой, Асель Кадырхановой и многими другими. Я увидела, как рождается выставка, как мыслят художники, и этот опыт стал для меня отправной точкой в профессии и помог понять, что именно в этом направлении я хочу двигаться дальше.

Кроме того, выставка проходила еще до реконструкции здания «Целинного». Мы работали в пространстве, которое еще не было переосмыслено физически, но уже жило как культурная сцена. Мы исследовали здание, его прошлое, его потенциал — и это помогло мне понять, как сильно архитектура влияет на восприятие искусства и как важно учитывать саму среду, в которой рождается выставка.

КАК ВАМ КАЖЕТСЯ, ЧЕМ ИСКУССТВО КАЗАХСТАНА ОТЛИЧАЕТСЯ ОТ ДРУГИХ СТРАН?

Хотя у меня нет профильного художественного образования, мой архитектурный бэкграунд и международный опыт очень помогли. Я училась и жила в Лондоне, много смотрела, анализировала, посещала музеи и галереи. Это дало мне понимание, как устроены культурные институции.

Казахстанская художественная сцена сегодня, на мой взгляд, очень живая, искренняя и смелая. Здесь много внутреннего поиска, художники часто работают с локальным контекстом, историей, идентичностью, темами травмы, языка, памяти. Искусство становится способом осмыслить, кто мы, откуда мы и куда движемся. Мне кажется, именно это делает его таким сильным.

МЫ РАЗГОВАРИВАЕМ НАКАНУНЕ ОТКРЫТИЯ СОБСТВЕННОГО ЗДАНИЯ У ЦСК «ЦЕЛИННЫЙ». ЧТО ВАМ ХОТЕЛОСЬ БЫ ПОЖЕЛАТЬ СВОЕЙ КОМАНДЕ ПЕРЕД ЭТИМ ВАЖНЫМ СОБЫТИЕМ И ЧТО ХОТЕЛОСЬ БЫ СКАЗАТЬ ПОСЕТИТЕЛЯМ?

Я бы хотела поблагодарить всю нашу команду и тех людей, которые все эти годы были с нами. Это невероятные люди, которые вкладывались и продолжают вкладываться в развитие Центра — с огромной любовью, самоотдачей и терпением. Я хочу пожелать им сил и вдохновения!

Хочу поблагодарить нашего основателя, Кайрата Боранбаева, за то, что он дал нам возможность создавать, мечтать и переосмыслять. Спасибо Джамиле Нуркалиевой и Алиме Кайрат за их видение, профессионализм, доверие и умение вдохновлять нас двигаться вперед.

А нашим зрителям хочется пожелать открытости и смелости. Современное искусство — это не всегда про однозначные ответы, но оно точно про ощущение, про отклик, про внутренний диалог. Не бойтесь того, что кажется непонятным. Приходите с интересом, любопытством — и обязательно что-то для себя найдете.

Нам бы хотелось, чтобы «Целинный» стал местом встреч и живых диалогов, пространством для вдохновения и взаимодействия. Чтобы это было такое место, куда хочется возвращаться снова и снова, и где каждый может почувствовать себя частью чего-то важного и настоящего.

Эльмира Баттал

юристка «Целинного»

С ЧЕГО НАЧАЛАСЬ ВАША ЛИЧНАЯ ИСТОРИЯ С «ЦЕЛИННЫМ»?

Я узнала, что у нас открывается Центр культуры, и меня это очень заинтересовало. Я подумала: почему бы не попробовать себя в сфере искусства? Мой путь начался в совершенно другой области — я пришла из промышленной сферы, занималась вопросами транспортировки газа. Поэтому культура стала для меня чем-то новым и неизведанным, но именно это и привлекло.

Мне было интересно буквально все: интеллектуальное право, авторское право, защита интеллектуальной собственности — я с головой погрузилась в изучение этих тем. Надеюсь, что нам удается справляться с задачами и двигаться в правильном направлении.

КАК ПРОХОДИТ ВАШ ОБЫЧНЫЙ РАБОЧИЙ ДЕНЬ?

Сейчас мы находимся в активной фазе подготовки к открытию Центра, поэтому основное внимание сосредоточено на стройке и на всех сопутствующих процессах. Это этап финальных штрихов: закупаем материалы, уточняем детали, доводим пространство до совершенства. Здесь особенно много работы у кураторской команды, и на каждом этапе требуется юридическое сопровождение.

Но юридическая работа в таких проектах — это не просто «составить договор». Формирование контракта — это, по сути, тоже своего рода творческое произведение. Для его создания сначала нужно собрать первичную информацию, а она далеко не всегда поступает своевременно и в полном объеме. Часто приходится задавать дополнительные вопросы, чтобы добраться до сути.

Мы прорабатываем абсолютно каждую мелочь: где будет располагаться эскиз, кто отвечает за проект, какие конструкции будут использоваться, как организовать монтаж. Каждый договор требует глубокого погружения, поэтому я часто участвую в обсуждениях с командой.

Мне очень нравится, что в процессе чувствуется настоящий дух единства. У всех нас одна цель, и каждый вносит в нее свою важную часть. Это дает колоссальное чувство причастности и вдохновения.

КАК ВАША РАБОТА СОЧЕТАЕТСЯ С ТВОРЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬЮ ЦСК?

Помимо юридических нюансов, которыми я занимаюсь внутри компании, взаимодействуя с нашими арт-операторами и менеджерами, — для меня огромную ценность имеет живое общение с художниками. Это по-настоящему незабываемый опыт, особенно для тех, кто только начинает соприкасаться с миром искусства.

Когда ты задаешь авторам вопросы, которые тебя интересуют, они интересуются в ответ — в этом и рождается настоящая коллаборация. Мы не просто защищаем интересы Центра, мы одновременно делимся с художниками знаниями: объясняем, как работает закон, на какие нюансы им стоит обратить внимание. Мы стремимся выстраивать равноценные отношения, чтобы у авторов было больше возможностей, больше понимания и, главное, больше прав.

Для меня самое ценное — это возможность общения с интересными, глубокими людьми и ощущение сопричастности к важному делу. Сейчас, когда открытие уже совсем близко, я буквально на прошлой неделе призналась своим руководителям, что очень хочу наконец увидеть все работы вживую. Когда долго работаешь в переговорных процессах, с документами, естественно возникает желание увидеть результат. И я надеюсь, что он найдет отклик и во мне — несмотря на то, что моя профессия все-таки предполагает больше прагматизма.

Для меня стало настоящим открытием, что в договор можно заложить не только готовую работу, но и предварительный эскиз или даже сценарий. И что работа в процессе может видоизменяться. Иногда ты идешь в проект как будто с закрытыми глазами, не зная, каким будет финал. А когда доходишь до конца и видишь результат — понимаешь, что он получился совершенным, сильным, настоящим. И тогда приходит двойное удовлетворение от сотрудничества. Потому что ты понимаешь: все было не зря.

С ВАШИМ ПРИХОДОМ КОЛЛЕГАМ В «ЦЕЛИННОМ» ПРИШЛОСЬ МНОГОМУ НАУЧИТЬСЯ И УЗНАТЬ РАЗНЫЕ НЮАНСЫ В РАБОТЕ С АВТОРСКИМ ПРАВОМ. ЧТО ИЗМЕНИЛОСЬ?

Мы всегда стараемся заранее предупредить художников о тех моментах, которые они могут не учесть на старте проекта: например, логистические расходы, страхование произведений и другие сопутствующие услуги. Как юрист, ты видишь это сразу и можешь предостеречь автора от возможных ошибок — особенно если он впервые сталкивается с подобным масштабом.

Что касается авторского права, мы часто опираемся на статью 16, которая регулирует объем исключительных имущественных прав. Раньше, до моего прихода в компанию, применялся более прямолинейный подход: если передаются исключительные права — значит, полностью, и на этом все. Но в процессе работы, изучая судебную практику и профессиональные комментарии, мы поняли: подход может быть гораздо более гибким.

Для нас стало настоящим открытием, что объем прав можно делить. Мы можем заключать договоры на передачу части исключительных прав или договариваться о предоставлении неисключительных прав — на конкретные цели, на ограниченный срок, в определенной территории. Это дает нам возможность учитывать интересы и Центра, и художника, не нарушая баланса. Такой подход открывает гораздо больше вариантов сотрудничества — прозрачных, обоснованных и гибких.

МЫ РАЗГОВАРИВАЕМ НАКАНУНЕ ОТКРЫТИЯ СОБСТВЕННОГО ЗДАНИЯ У ЦСК «ЦЕЛИННЫЙ». ЧТО ТЕБЕ ХОТЕЛОСЬ БЫ ПОЖЕЛАТЬ СВОЕЙ КОМАНДЕ ПЕРЕД ЭТИМ ВАЖНЫМ СОБЫТИЕМ И ЧТО ХОТЕЛОСЬ БЫ СКАЗАТЬ ПОСЕТИТЕЛЯМ?

Терпения, выдержки желать уже не надо — все знают, что это необходимо, все в этом спокойно работают. Желаю не сбавлять темпов и не терять этот настрой. Желаю себе и своим коллегам, чтобы при подготовке к каждому мероприятию у нас было чувство, что мы — единая команда, что мы делаем что-то общее, и чтобы в итоге, когда увидим результат, он всем откликался. Зрителям — чтобы наша работа имела отклик в их душах и сердцах.