Where the beauty gets created: Nose Republic fragrances

РАССКАЖИТЕ, ГДЕ МЫ НАХОДИМСЯ СЕЙЧАС И ГДЕ УСТРОЕНА ВАША МАСТЕРСКАЯ?

У Кира Булычёва в «Приключениях Алисы» есть персонаж — рогатая собака, эндемик заповедной планеты Пенелопа, замечательная тем, что две ее половинки, передняя и задняя, живут раздельно во времени: голова в будущем, а хвост в прошлом. Такой ее со стороны и видят в моменте времени — как одну половинку, будто они бегают раздельно. Вот и моя работа – и жизнь моей марки — устроены примерно так же. Наш офис и склад находятся в Стокгольме, там живет Янне, мой партнер по бренду (ароматы мы производим в ЕС), а я — в Москве, и магазин Cosmotheca на Винзаводе, пожалуй, главное для меня рабочее пространство. Здесь первыми в России встали на полки мои духи, здесь же в августе 2023 года прошел наш запуск. Здесь самые любимые консультанты, и вообще: место особенное. Отмеченное огромным кустом душистого чебушника на входе.

Но где бы я ни работала, со мной всегда кочуют примерно одни и те же вещи: ноутбук, много разных блокнотов (в одном идеи будущих ароматов, в другом какие-то списки дел, в третьем что-то вроде рабочего дневника), образцы духов на разных стадиях готовности к запуску, отдельные душистые вещества. Книги — у меня почти всегда есть одна, скажем так, «фоновая», которая задает настроение и эмоциональную температуру тому или иному аромату в разработке.

ЧТО ВООБЩЕ ТАКОЕ МАСТЕРСКАЯ ПАРФЮМЕРА? СРАЗУ ПРЕДСТАВЛЯЕТСЯ ЧТО-ТО С МИЛЛИОНОМ ИНГРЕДИЕНТОВ, ТАКАЯ АЛХИМИЧЕСКАЯ ЛАБОРАТОРИЯ.

Все верно, мастерская парфюмера — это его лаборатория. Помещение предельно функциональное: с хорошей вытяжкой, с холодильниками для хранения тех душистых веществ, которые в этом нуждаются, с чувствительными весами для взвешивания ингредиентов — в рабочих растворах счет нередко идет на сотые грамма. И, конечно, с большим шкафом или полками — для расстановки душистых материалов, составляющих то, что мы зовем «палитрой парфюмера», то есть условным набором веществ, с которым тот любит работать. Но так как я не парфюмер, а креативный директор и формулированием духов сама не занимаюсь, то нужды в таком пространстве у меня нет. Мои «формулы» складываются, как разложенные под стеклом сокровища в старой советской игре «Секретик», из воспоминаний и обрывков реальности: историй, пойманных где-то фраз, запахов, унесенных в носу и на воротнике пальто, снов — своих и чужих.

ТЫ, КСТАТИ, ЛЮБИШЬ СМОТРЕТЬ, КАК ПАРФЮМЕРЫ ТРУДЯТСЯ? КТО ИЗ НИХ АСКЕТ, А КТО ЛЮБИТ НАВЕСТИ БАРДАК?

Возможно, где-то в природе и существует парфюмер-неряха, но мне такие пока не попадались — наоборот, это самые организованные люди на свете. Те же ингредиенты у некоторых упорядочены на полках не только по группам — мускусы, акватика, зеленые, амбродревесные материалы и так далее — а еще и с помощью цветных стикеров с градиентом внутри своей группы (по стоимости, субстантивности, стойкости и прочее, у каждого своя система навигации). Думаю, дело в том, что парфюмерия не только искусство, но и точная наука, точнее совокупность таковых: химии, физики и математики. Помните, «когда б вы знали, из какого сора рождаются стихи»? Вот духи из сора не рождаются, зато из аккуратно маркированных пробирок — да.

ЕСЛИ МЫ СЧИТАЕМ ЧЕЛОВЕКА, КОТОРЫЙ СОЗДАЕТ ЗАПАХИ, ХУДОЖНИКОМ, ТО ЧЕМ ОН БУДЕТ ОСОБЕННЫМ? КАКИЕ ЕМУ НУЖНЫ СКИЛЛЫ? СО СТОРОНЫ КАЖЕТСЯ, ЧТО НУЖНО БЫТЬ ГОТОВЫМ К НЕПРЕДСКАЗУЕМОСТИ — И ПОНИМАТЬ, КАК ДВИЖЕТСЯ ВРЕМЯ И ВСЕ МЕНЯЕТСЯ С ЕГО ХОДОМ. НУ, НАВЕРНОЕ, КАК ХУДОЖНИКУ, КОТОРЫЙ СОЗДАЕТ КАРТИНЫ ПОРОХОМ.

Хороший парфюмер — настоящий человек Возрождения, homo universalis. Он не только художник, но и в каком-то смысле инженер: у духов, помимо художественных качеств, есть технические — стойкость, интенсивность, шлейфовость и так далее, они требуют четкого понимания того, как душистые вещества работают в смесях, что с ними — по отдельности и вместе — происходит со временем. Многие компоненты духов дозозависимые, как лекарства: в одной концентрации пахнут так, в другой — уже совсем иначе, все это требует крепких знаний химии и физики. И места для непредсказуемости в духах — если мы говорим о хороших духах — нет: парфюмерия — динамическое искусство, время и то, как она в нем живет на вашей коже — важная часть ее художественного высказывания, Но содержание последнего парфюмеру всегда известно заранее: он знает, как его духи должны пахнуть в первые пять минут, в первые два часа, под конец жизни. И неприятных сюрпризов не должно быть, конечно.

КАК ТЕБЕ КАЖЕТСЯ, ГДЕ ОБЪЕКТИВНЕЙ И СПРАВЕДЛИВЕЙ ОЦЕНКА: В МИРЕ ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОГО ИСКУССТВА ИЛИ ПАРФЮМЕРИИ? КРИТИКИ ЕСТЬ ВЕЗДЕ, НО В АРТЕ ЕСТЬ И ИНСТИТУТЫ, И МУЗЕИ, И ГАЛЕРЕИ.

В парфюмерии тоже есть свои институты, но они, конечно, специфические. Есть важные премии — The Fragrance Foundation и Art and Olfaction. Авторитетные критики, чьему мнению принято верить, такие, например, как Матвей Юдов у нас. Галерей — да, нет, и место их занимают парфюмерные магазины. Многие, как и галереи, имеют свой выпуклый профиль и специализацию: у парижского Jovoy это условное «дорого-богато», у амстердамских Skins — «приятные духи для активных горожан», у той же Cosmotheca, где мы стоим, — «духи для тех, кто уже все на свете понюхал». Что касается оценок, то нет менее объективной области, чем парфюмерия. Не только потому, что обоняние — самое древнее, нутряное и нефильтрованное чувство из всех, но даже генетически: наши обонятельные рецепторы, с которыми связываются молекулы душистых веществ, кодируются генами, а набор этих активных генов у всех нас разных. Все мы чувствуем запахи немного по-своему, буквально.

ОЧЕНЬ ИНТЕРЕСНО, КАК У ТЕБЯ ВСЕ НАЧАЛОСЬ — КАК ТЫ ПОНЯЛА, ЧТО ОТ КРИТИКА ТЫ ГОТОВА СТАТЬ АРТ-ДИРЕКТОРОМ НОВОГО БРЕНДА, ЧТО ТОБОЙ ДВИГАЛО?

Думаю, у многих критиков рано или поздно скапливается не только какой-то объем знаний о той сфере искусства, которую они изучают, но и множество сопутствующих вопросов, в частности: а почему до сих пор не сделали то-то и то-то, это же круто? Так, например, появился — еще до того, как нам с Янне пришла идея сделать свою марку — сюжет Tansu Silk, нашего бестселлера. Я впервые оказалась в Киото, а там — в мастерской краснодеревщиков, реставрирующих тансу, традиционные японские комоды, в которых хранится все самое ценное: книги, свитки, винтажные кимоно, семейные документы и даже катаны. Мастер, чтобы показать нам внутреннее устройство тансу, выдвинул ящик — и оттуда на меня «прыгнул» самый чудесный запах на свете, запах старинного шелка, проложенного рисовой бумагой и камфорными благовониями, пополам с ароматом благородной древесины. Тот факт, что такой запах существует и при этом никто не попытался перевести его на парфюмерный язык, показался мне… Странным, как минимум? А чуть позже, когда я увидела альбом “Signs” Люси Рокс, британской фотографини, путешествовавшей по Японии в 2017 году — особенно одну из фотографии — идея Tansu Silk оформилась окончательно.

ЧТО НА ЭТОЙ ФОТОГРАФИИ?

Закатный час в переулках Киото: сонная цапля нахохлилась на крыше, ветки османтуса, тень от спутниковой тарелки на стене, черепица, запеченная солнцем за день. То же зыбкое чувство покоя и разлитого в воздухе золота, которое эта фотография «раздает» как вайфай, я испытала в Киото, то же чувство — это один из счастливейших моментов в моей жизни — мне захотелось разлить по флаконам. Кстати, Люси назвала свою серию “Signs” по мотивам «Империи знаков» Ролана Барта, самой «счастливой», по словам самого автора, его книги. «Империя» — что-то вроде сборника путевых заметок о Японии с точки зрения иностранца, очень скромной и осознанной; вот и альбом Люси, по ее словам, сделан с пониманием того, что чужую культуру нельзя «выпить» до конца — можно только полюбить и рассказать другим, что эта любовь дала лично тебе. А фотографию эту — последний из пяти существующих отпечатков — я в итоге купила.

ТЫ ВИДИШЬ СЕБЯ КАК НЕКОТОРЫМ КУРАТОРОМ ИЛИ СОАВТОРОМ? И В ЧЕМ, КСТАТИ, НА ТВОЙ ВЗГЛЯД, САМАЯ СЛОЖНАЯ ЗАДАЧА КУРАТОРА?

Мой приятель, как раз куратор, сказал однажды, что кураторство — это одна из форм искусства, та, которая создает дополнительные «нейронные связи» между художественными объектами. Своего рода грибница. Моя задача — налаживать связи между текстами, запахами и картинками: чтобы написанный мной текст вызывал достаточно чувств у парфюмера, чтобы на свет появились хорошие духи, а из тех, в свою очередь, картинки, съемки, красивая упаковка. Словом, растить эту самую грибницу. Самое сложное здесь, наверное, не давать ей убегать в совсем далекие леса — с чужими деревьями, грибами и идеями. Есть великое множество прекрасных идей, которые очень хочется реализовать, но не все из них «твои».

КАК ОБЫЧНО ПРОХОДИТ ТВОЙ ДЕНЬ? ЕСТЬ ЛИ У ТЕБЯ РУТИНА?

Рутины нет, но есть условная территория, которую я стараюсь обходить ежедневно. Каждый день возвращаюсь к образцам ароматов, находящихся в разработке, стараюсь понять, как они ведут себя в разное время года, в разную погоду, в зависимости от моего настроения. Нюхаю другие вещи: сейчас, например, мы делаем духи с хризантемой, поэтому на столе у меня живет пожилой, 1967 года выпуска, хризантемовый “Koto” японцев Shiseido — с ним даже воздух в комнате кажется изумрудным, пряным и хрустким, как запах тех самых цветов. Читаю, чтобы не уходило чувство языка, хорошую «художку» — на русском и на английском. На последнем я пишу брифы — своего рода технические задания, по которым парфюмер делает аромат, истории, в которых может быть прописан сюжет, эмоциональное содержимое духов, ассоциации, что угодно — для иностранных носов. Состою, как все мы, в сотне различных рабочих переписок и чатов — с теми же парфюмерами, с фабрикой, где мы производимся, с Янне, с нашим дизайнером, с дистрибьюторами, с журналистами и блогерами. Обязательно что-то пишу, например, посты в свой телеграм-канал о душистом — из постов часто, очень часто рождаются какие-то хорошие идеи, написать о чем-то — отличный способ обнести заборчиком собственную полянку в области воображаемого.

КАК ТЫ ПЕРЕКЛЮЧАЕШЬСЯ С ЗАДАЧ КОМПОЗИЦИОННЫХ НА ТЕКСТОВЫЕ?

Хаотично и бессистемно — у меня СДВГ, я уже привыкла с ним жить, но для окружающих, наверное, мой рабочий процесс может выглядеть безумно.

ТЫ ЗАБЫВАЕШЬ ЗАПАХИ?

Я думаю, запахи не забываются — некоторые просто теряют насущность и эмоциональную остроту, постепенно перемещаясь вглубь твоих душистых архивов. А их место на ближайших полках, куда может легко дотянуться умозрительная рука, занимают новые, более важные: запах города, в который переехал, других отношений, других людей. Но те, прежние, продолжают храниться и, бывает, всплывают на поверхность. У меня так бывает даже с запахами тридцатилетней давности, времен моего летнего детства в степи на границе с Казахстаном.

КАК ПАХНЕТ СЧАСТЬЕ?

Как первый глоток воздуха на трапе самолета, когда прилетаешь туда, где еще не был.