Volga currents: who creates art in Samara

Аут-группа «Муха»

художественное объединение, образованное в 2017 году, в которое входят Никита Кузнецов, Галина Зыбанова, Даниил Сайко, Денис Новиков

ОПИШИТЕ САМАРУ ТРЕМЯ СЛОВАМИ. КАКОЙ ЭТО ГОРОД?

Никита Кузнецов: Фестиваль вечных изменений.

Галина Зыбанова: Остров блуждающих и заблудших.

РАССКАЖИТЕ ПРО ВАШУ ХУДОЖЕСТВЕННУЮ ПРАКТИКУ.

Галина Зыбанова: Мы занимаемся процессуальным искусством, заигрываем с обществом и повседневностью, приглашаем к диалогу и со-участию в художественном высказывании. Нас заботит сам человек и его проявления в социуме, сообществах. Мы создаем ситуации и встречи человека с человеком. Как правило, это что-то длящееся, задающее вопросы и исследующее границы.

Никита Кузнецов: Это отражено в названии нашей группы: мы отсылаем к социологическим понятиям ин- и аут-группа. Ин-группа — это тот коллектив, который чем-то объединен в заданных условиях, а аут-группа — это коллектив, отстраненный от ин-группы, не входящий в ее состав. Тем самым мы попытались подчеркнуть, что мы не столько художники, сколько группа модераторов ситуации.

ВЫ РАБОТАЕТЕ С ПОНЯТИЯМИ «СОЦИАЛЬНАЯ ИНСТАЛЛЯЦИЯ» И «СИТУАТИВНАЯ МОДЕЛЬ». ЧТО ЭТО ТАКОЕ В ТЕОРИИ И КАК РАБОТАЕТ НА ПРАКТИКЕ?

Галина Зыбанова: Ситуативная модель — это формула, создающая ситуацию. Она основывается на том, что объект, совокупность объектов и их взаимосвязь могут образовывать ситуацию без участия ее модератора. Ситуативная модель – это прямая встреча с объектом, выстраивающая отношения со зрителем и предлагающая обстоятельства для взаимодействия. Вступать в эти отношения или не вступать — выбор остается за зрителем.

Никита Кузнецов: Два понятия, социальная инсталляция и ситуативная модель, отличаются степенью вовлеченности в ситуацию ее модераторов (художников) и видами используемых медиумов. Социальная инсталляция, в отличие от ситуативной модели, требует непосредственного участия модераторов.

Разберу пример, который в нашей практике стал классикой — «Рынок идей». Впервые мы провели его на Самарской квартирной триеннале в 2020 году. Это альтернатива арт-рынку, которого на тот момент в Самаре не существовало. В «Рынке идей» мы заменили товары на их идеи — идеи картин, скульптур, выставок и так далее. Зрители могли приобрести идею в обмен на деньги или в обмен на имя. Мы составляли договор, согласно которому покупатель отказывался от своего имени и обязывался исполнить приобретенную идею от имени аут-группы «Муха». Всего было 12 идей: 3 выкупили за номинальную стоимость, а 8 — в обмен на имя.

БОЛЬШОЕ ЛИ В САМАРЕ АРТ-СООБЩЕСТВО? КАК БЫ ВЫ ЕГО ОХАРАКТЕРИЗОВАЛИ?

Галина Зыбанова: Отвечая на подобные вопросы, я всегда ссылаюсь на статью Ильи Саморукова «Третья волна самарского актуального искусства». Она есть в открытом доступе. Статья вышла 5 лет назад, и это — источник, описывающий самарское искусство и арт-сообщество в его ретроспективе.

Арт-сообщество Самары является одной большой тусовкой, где все друг друга знают, дружат и сотрудничают в музейной и проектной деятельности. Мне интересно наблюдать за явлением, когда молодые художники становятся сотрудниками культурных институций ввиду отсутствия развитого арт-рынка и активной выставочной деятельности. Они воспринимают музеи как пространство для собственного высказывания и так формируется почерк отдельных институций. Почти в каждом музее Самары сидит хотя бы один художник.

КАКИМ ВЫ ВИДИТЕ САМАРСКОЕ ИСКУССТВО ЧЕРЕЗ 5 ЛЕТ?

Никита Кузнецов: Сейчас у нас открываются или переоткрываются большие институции, что дает толчок конкуренции. Закладываются основы арт-рынка, начинают действовать художественные резиденции. Потенциал большой, но Самаре всегда недостает организованности. Когда-то пришла мысль, что мы живем все будто в вечности — нам кажется, что все навсегда, поэтому расслаблены.

Галина Зыбанова: Все тем же волжским, в чем-то коллективным, рефлексирующим и, надеюсь, доступным. Хочется пошутить про появление четвертой волны самарского актуального искусства. Ждем новые имена, смелые высказывания и свободное художественное производство.

Яна Арбузова

молодая художница, иллюстратор, выпускница Самарского художественного училища им. К.С. Петрова-Водкина. Занимается живописью, работает в реалистичной манере

ОПИШИТЕ САМАРУ ТРЕМЯ СЛОВАМИ. КАКОЙ ЭТО ГОРОД?

Понятный, домашний, приятный

РАССКАЖИТЕ ПРО ВАШУ ХУДОЖЕСТВЕННУЮ ПРАКТИКУ.

Чаще всего я занимаюсь живописью, но у меня в арсенале есть и другие медиумы. В любом случае, это всегда работа с искажениями как в прямом смысле слова, так и с искажением восприятия мира через призму своего сознания. Главное место занимают натюрморт и предметы. Хрупкость, изменчивость, прозрачность, быстротечность — вот, что вызывает у меня реакцию.

ПОЧЕМУ ВЫ ЗАНИМАЕТЕСЬ ИМЕННО ЖИВОПИСЬЮ?

Это для меня такой же сложный вопрос, как и почему я родилась в Самаре. Так сложились обстоятельства. В целом, не важно, в чем ты работаешь, главное с какими чувствами. С живописью я знакома ближе и только начинаю понимать ее безгранично волшебные возможности. Мы с ней органичны, эта практика удовлетворяет мои потребности. Мне не обязательно каждый раз выходить за рамки холста и захватывать пространство, я мирно чувствую себя на плоскости, как в домике, где у меня есть стены.

БОЛЬШОЕ ЛИ В САМАРЕ АРТ-СООБЩЕСТВО? КАК БЫ ВЫ ЕГО ОХАРАКТЕРИЗОВАЛИ?

Главное, что оно есть, а его размеры динамичны. Охарактеризовала бы его разношерстным, в хорошем смысле слова.

КАКИМ ВЫ ВИДИТЕ САМАРСКОЕ ИСКУССТВО ЧЕРЕЗ 5 ЛЕТ?

Продолжающим развитие.

Снежана и Илья Михеевы

художники, кураторы, студенты института «База», выпускники Cамарской школы авангарда, основатели двух нонпрофитных пространств ХЗ «Cтаруха» и ОССИ «МИ»

ОПИШИТЕ САМАРУ ТРЕМЯ СЛОВАМИ. КАКОЙ ЭТО ГОРОД?

Безумный, безумный и безумный.

РАССКАЖИТЕ ПРО ВАШУ ХУДОЖЕСТВЕННУЮ ПРАКТИКУ.

Были разные этапы. Наверное, расскажем об институциях и будущих проектах. Сейчас готовим выставку вместе с художником Кириллом Ермолиным-Луговским в нонпрофитной галерее «Электрозавод», связанную с пылью, сюрреализмом и архивом. Если говорить грубо, наши коллективные кураторские и художественные практики сейчас связаны с исследованием анархистских сообществ в Куйбышеве, архивами пространств, нонспектакулярными и интервенциальными идеями.

В 2022 ГОДУ ВЫ ОТКРЫЛИ КВАРТИРНУЮ ГАЛЕРЕЮ «ОССИ МИ». ЧТО ИНТЕРЕСНОГО ВЫ УЗНАЛИ СПУСТЯ 2 ГОДА РАБОТЫ ПРОСТРАНСТВА? КТО ПРИХОДИТ К ВАМ НА ВЫСТАВКИ?

Мы узнали, что можно работать маргинально, горизонтально, остро, обходя традиционные институциональные характеристики и принципы художественного производства. Это требует постоянной саморефлексии, выстраивания определенной структуры коммуникации, отнимает много сил и средств. Но что может быть лучше мечт об автономии?

К нам приходят люди, которые интересуются современным искусством: художники, кураторы, музейщики из сообщества, порой соседи или случайные люди, которых заинтересовала тема выставки.

БОЛЬШОЕ ЛИ В САМАРЕ АРТ-СООБЩЕСТВО? КАК БЫ ВЫ ЕГО ОХАРАКТЕРИЗОВАЛИ?

Думаем, что есть разные сообщества. Мы ответим про то, в котором состоим сами. Это небольшое коммьюнити, которое базируется на встречах и обсуждении критической теории, выставок, проблем, тем, исходя из интересов каждого. Такой кружок-паразит, который питается и одновременно насыщает энтузиазмом и энергией каждого из участников. Нам нужны большие инициативы для формирования разговора вокруг дискурсов, больше поддержки художников, хотя большинство институций считает, что надо идти в сторону производства квазирынка и спекулятивных выставок, неолиберальных лекториев, светских вечеров — пусть будет так.

КАКИМ ВЫ ВИДИТЕ САМАРСКОЕ ИСКУССТВО ЧЕРЕЗ 5 ЛЕТ?

Без ярлыка Волги. Через 5 лет хотели бы начать осмыслять то, что было 5 лет назад. Надеемся, что будут появляться новые художники и микросообщества, которые смогут, говоря на новых различных художественных языках, находить способы коммуникации и солидаризации между собой.

SPDPLF

объединение современных художников, философов и кураторов, которое сформировалось в 2019 году в Самаре. В него входят Илья Борзунов, Дарья Каракулова, Анастасия Тихомирова

ОПИШИТЕ САМАРУ ТРЕМЯ СЛОВАМИ. КАКОЙ ЭТО ГОРОД?

Вневременная жидкая протяженность.

РАССКАЖИТЕ ПРО ВАШУ ХУДОЖЕСТВЕННУЮ ПРАКТИКУ.

Мы работаем с DIY-объектами, как цифровыми так и органическими — для нас нет разницы, мы не проводим границы. В работах сшиваем пластик и пласты цифровых ископаемых с жидкими формами. Используем медиумы, которые «помнят тепло человеческих рук», задействуя в проектах ткани и делая вышивки, пищевые добавки для создания странных блюд и запахов, тексты, потерянные брошюры, рекламу, квесты и карты, вовлекая зрителя быть соавтором. И тут же мы используем отчужденные цифровые медиумы — 3D, АR, нейросети, электронный звук, которые приносят проектам зловещесть. Мы стремимся создать не выставку, а кусочек мира, в котором можно блуждать и задаваться вопросами о его устройстве.

ВЫ РАБОТАЕТЕ С РАЗНЫМИ МЕДИА: КТО ЗА ЧТО ОТВЕЧАЕТ В КОМАНДЕ И КАК ПРОХОДИТ ПРОЦЕСС ПОДГОТОВКИ ПРОЕКТА?

Мы работаем с разным и всегда достаточно спекулятивно разграничиваем обязанности, так что снаружи это может сливаться в черный ящик. Когда мы что-то создаем, это больше про нечто целостное и неделимое, где мы шлифуем мысли и идеи друг друга. Сейчас мы по большей степени заняты индивидуальными проектами, но это не так сильно влияет на подход spdplf. Хорошим примером может быть «Треугольник печали» — наша работа на Архипелаге грез.

Мы всегда переходим от медиума к медиуму, от сборки к сборке, не уходя в повторяемость и воспроизведение одного образа. Это скорее ощущение и набор важных для нас тэгов, которые тоже меняются и развиваются.

Мы смотрим на искусство достаточно широко, не фокусируясь на роли художника или особенностях художественного произведения. Это связано с тем, что мы начинали с фотографии и объединились вокруг современной спекулятивной философии.

БОЛЬШОЕ ЛИ В САМАРЕ АРТ-СООБЩЕСТВО? КАК БЫ ВЫ ЕГО ОХАРАКТЕРИЗОВАЛИ?

Не очень большое, все друг друга знают и умещаются за одним барным столом. Из плюсов — оно дружное и сплоченное, особо нет никаких конфликтов. Это, как минимум, из-за того, что оно работает преимущественно в рамках конвенциональных практик. Сообществу не хватает чего-то нового и свежего. Но иногда этот водоем в результате брожения все же рождает интересное.

КАКИМ ВЫ ВИДИТЕ САМАРСКОЕ ИСКУССТВО ЧЕРЕЗ 5 ЛЕТ?

Мы думаем, что появятся резиденции, возобновится и появятся биеннале. Самара — неистощимое место для художественного исследования и нового опыта, у нас полно контекстов, которые противоречат друг другу, но тем интереснее.

Художники-зумеры окончательно вырастут и начнут делать свои проекты и школы с альтернативными подходами к образованию и искусству. Большие институции станут еще больше и смогут доносить смыслы до широкой публики. Местный бизнес распробует, что такое имиджевые проекты, будет больше выставок в магазинах, кофейнях и ресторанах, автосалонах. Потом нагрянет волна, ведь искусство у нас существует волнами, и все начнется сначала.

Кирилл Гуров

художник, фотограф, куратор выставочных пространств. Работает с фотографией, живописью, скульптурой, создает инсталляции и ленд-арт. С 2019 по 2021 г. принимал участие в проектах арт-группы «НуМыЖы»

ОПИШИТЕ САМАРУ ТРЕМЯ СЛОВАМИ. КАКОЙ ЭТО ГОРОД?

Волга. Волга. Волга.

РАССКАЖИТЕ ПРО ВАШУ ХУДОЖЕСТВЕННУЮ ПРАКТИКУ.

Обычно, рассказывая о себе, я упоминаю, что в Самаре меня представляют как художника, который работает с темой природы. Возможно, символы природы и природные материалы являются центральными в моей работе. Но также меня интересует психогеография: я продолжаю в своих практиках идеи Ги Дебора и, в отличие от него, меня скорее интересует не город, а природные места (в основном это противоположный берег Волги). После каждого «природного» дрейфа я делаю некий фотоотчет, зачастую в виде цифрового коллажа, где соединяю различные символы и места. Так получается некий портрет пройденного пространства.

Также меня интересует то, как материал ведет себя в различных условиях, а в своих работах я использую как природные артефакты, так и непривычные материалы. Сейчас я готовлю проект, где работаю со скульптурным материалом — глиной — с совершенно неожиданной стороны.

ЧЕМ ОБУСЛОВЛЕН ВАШ ИНТЕРЕС К ТЕМЕ ПРИРОДЫ И ПРИРОДНЫМ МАТЕРИАЛАМ? ЕСТЬ ЛИ У ВАС ЛЮБИМОЕ МЕСТО ВНЕ ГОРОДА?

В детстве в летнее время я жил на противоположном берегу Волги в селе Рождествено. Я наблюдал за природой с достаточно раннего возраста, и это помогло мне ее полюбить. Думаю, через общение с ней выстраивается иная модель мира: быть в сожительстве, а не заниматься порабощением. Это отражается в моих работах. Использование природных материалов лишь следствие того, что я исследую тему природы. Мне интересно вглядываться в природные артефакты, в них чувствуется жизнь и энергия.

Родным местом для меня являются пространства за селом Рождествено. Недавно я сравнивал леса Никола-Ленивца и Рождествено. В Никола-Ленивце лес более мрачный и дикий, он завораживает и пугает, а в Рождествено — светлый и умиротворенный.

БОЛЬШОЕ ЛИ В САМАРЕ АРТ-СООБЩЕСТВО? КАК БЫ ВЫ ЕГО ОХАРАКТЕРИЗОВАЛИ?

Художников достаточно много, за 5 лет в сообществе я даже не со всеми успел познакомиться. Застоя у нас тоже нет — постоянно появляются новые имена. Однако, я не могу сказать о каком-то особенном направлении, все индивидуальны и развиваются в различных сферах. Возможно, нас объединяет то, как мы работаем с локальным контекстом — с городом, природой и Волгой.

КАКИМ ВЫ ВИДИТЕ САМАРСКОЕ ИСКУССТВО ЧЕРЕЗ 5 ЛЕТ?

Не знаю… Не привык строить прогнозы.

КУДА ИДТИ, ЧТОБЫ ПОЗНАКОМИТЬСЯ С СОВРЕМЕННЫМ ИСКУССТВОМ ГОРОДА: РЕКОМЕНДАЦИИ ОТ САМАРСКИХ ХУДОЖНИКОВ.

Галерея «Виктория»

Филиал Третьяковской галереи в Самаре

Музей Модерна

ЦСК «Нулевая комната»

Квартирная галерея ОССИ «МИ»

Галерея Space13

Реп-точка музыкальной группы, в которой состоит художник Дима Птицын

Квартиры музейщика Ильи Приданцева и художника Ильи Борзунова

Штаб аут-группы «Муха»