Good example: “The great void” exhibition at Ruarts
“The Great Void" exhibition at Ruarts foundation opened on December 20, showcasing the work of young female artists who explore the concept of emptiness as a limitless possibility or absence.
We spoke with curator Anna Jurba about her personal connection to the project and the theme of emptiness.
The exhibition will be on display until June 4.
This article is in Russian. Contact us via email or DM on Instagram if you would like to comment or request an English translation.
ОБ ИДЕЕ «ЖЕНСКОЙ» ВЫСТАВКИ
Я не называю эту выставку «женской», для меня это важный момент. Исследование творчества художниц меня интересует давно по целому ряду художественных и социальных причин: среди художественных — мне кажется, художницы часто используют другие языки для своего высказывания, видят многие вопросы под другим углом. Социальные причины варьируются — от базового понятия о справедливости (во многих странах до сих пор внимательно следят за проблематикой равенства репрезентации) до анализа современного общества. Я думаю, сложно оспорить тот факт, что наше общество сейчас отвернулось от своих феминистских ценностей (многие из которых существовали с советских времен, к сожалению, не из-за уважения прав женщин, но тем не менее существовали) к ценностям патриархальным. Безусловно, такой поворот не может не тревожить.
Также у меня был исследовательский интерес — в ММОМА больше 10 лет назад проходил невероятный выставочный проект — масштабное исследование «ZEN d’АРТ. Гендерная история искусства на постсоветском пространстве: 1989 – 2009». Прошло уже почти 15 лет, много что изменилось, но мне кажется важным продолжать исследование, начатое тогда авторами и соучастниками проекта. «Великая пустота», конечно, не претендует на подобный всеобъемлющий взгляд, но для меня она стала началом пути в этом направлении.
О ПУСТОТЕ КАК МЕТАФОРЕ ВРЕМЕНИ
Наверное, для меня это самый личный проект из тех, что я делала. В этом для меня его уникальность — я никогда не позволяла себе быть столь искренней и субъективной. Так что прежде всего метафора появилась из моих личных ощущений. Правда отклик художниц показал, что, может, в этом личном очень много коллективного, чему я не удивлена: мне до сих пор кажется, что опустошенность — лейтмотив нашей жизни последнего года. И мне очень хотелось поискать механизмы и возможности борьбы с этим состоянием, так как оно не может быть вечным, и ключевой вопрос — чем мы можем заполнить эту пустоту.
Приглашение к участию я выстраивала по этому же принципу. Текст был эмоциональным и субъективным, сам механизм первичного взаимодействия отличался от традиционного приглашения к участию в выставке «на тему». Мне было важно, чтобы настроение или тема отозвались у художниц — сейчас важно, чтобы подобное происходило и со зрителем.
ОБ АРХИТЕКТУРЕ ВЫСТАВКИ
Я не являюсь большим фанатом выставочной архитектуры. Мне всегда казалось, что у нас ее чрезмерно увлекаются, в ущерб смысловым акцентам и чуть большей экспозиционной строгостью. Я очень старомодна: для меня выставка по-прежнему не аттракцион для зрителей, а место для размышления. Думаю, в белом кубе можно создать бесконечное количество смыслов. Поэтому здание фонда Ruarts мне очень нравится — белый куб, да еще и разделенный на этажи, что позволяет разделить «повествование» на главы.
Мы с коллегами долго думали о выстраивании маршрута. В результате, выставка начинается с самых мрачных глав, а заканчивается призывом к активному действию, надеждой. Я много думала именно о зрителях проекта: мне показалось, что такой маршрут будет верным, сегодня надежда на альтернативные сценарии очень важна, она поддерживает на плаву. Я не считаю себя большим экспозиционером, но какие-то ходы, на мой взгляд, получились отлично. Прежде всего, я рада, что зрители в Москве увидят проект Тани Ахметгалиевой «Клото» — кажется, он прямо нашел свое место на выставке — им все начинается и заканчивается. Ну и отдельное удовольствие мне доставляет расположение двух работ Виты Буйвид из проекта «Вещдок» — два слепка-тени женских платьев расположены на разных концах длинного зала, и между ними, на мой взгляд, возникает одновременно и притяжение, и пронзительная пустота, и одиночество.