“Walk on the second-floor corridor, proceed to the third floor, walk along the third-floor corridor, and return to the second floor. repeat”. How Narkomfin house sounds like

Команда музея «Гараж» продолжает выпускать новые образовательные, издательские и исследовательские проекты, и один из них посвящен изучению Дома Наркомфина, его архитектурной значимости, историям жизни его создателей и жильцов, сохранению и осмыслению памяти об амбициозных планах молодого советского государства по созданию нового человека и его нового образа жизни.

Элементы этого просветительского проекта — экскурсии по коммунальному блоку и жилому корпусу дома, подготовленные экскурсоводами музея вместе с внуком архитектора Моисея Гинзбурга Алексеем Гинзбургом (его бюро как раз отвечало за реконструкцию), которые дают возможность оценить замысел архитекторов и понять «манифест нового быта»; книжный магазин с изданиями об истории конструктивизма, авангарда и архитектуры, где в том числе есть новая книга издательства «Гаража» «Архитектура Дома Наркомфина вчера и сегодня»; кафе с панорамным окном и мебелью в стиле mid-century, где жильцы, участники экскурсий и владельцы карт лояльности «Гаража» могут попробовать «десерты-оммажи» зданию и авторские коктейли.

К работе над радиошоу команда пригласила музыкальный проект Kosaya Gora, психоделический электроакустический дуэт «Бродячая собака», мультижанрового артиста Тима ищет свет, эйсид-рокера aborigen, эксперименального физика и ди-джея standard model. Они взаимодействовали с пространствами здания, обращались к музыкальным экспериментам советского авангарда, изучали архивные документы и воспоминания жильцов Дома Наркомфина чтобы сочинить пять разножанровых музыкальных пьес, созвучных его истории.

Архитектура, как и музыка, построена на ритме и гармонии, поэтому мы спросили участников проекта, как для них звучит конструктивизм. Standard model и Kosaya Gora слышат его как минимализм 1950-1960-х годов, наиболее показательно представленный сочинениями Филипа Гласса (в миксе standard model Гласс возникает из симфонии «Октябрю» Дмитрия Шостаковича). Для aborigen это техно или холодный «профессорский эмбиент, где каждая нота или фраза принадлежит четкой композиции, как и каждый элемент архитектуры». Илья Шейман из «Бродячей собаки» предлагает IDM «с его геометрией и пространственным разнообразием, резкими и острыми, при этом гипнотическими ритмами, неустойчивостью, нетривиальными ходами, композиционной сложностью». Он же советует добавить в воображаемый плейлист про Дом Наркомфина музыку Floating Points, Schneider TM, Samuel Organ, Autechre, Cotton Pills.

Пригласить современных музыкантов для создания звукового образа «экспериментального дома нового типа» — идея, которая, кажется, могла прийти в голову и Николаю Милютину, который в 1924-1929-е годы был наркомом финансов РСФСР и заказчиком строительства жилого комплекса для работников комиссариата. То есть Дом Наркомфина в конце 1929-го года — это вполне элитный номенклатурный дом, построенный одним из самых прогрессивных современных архитекторов Моисеем Гинзбургом, чья группа ОСА (Объединение Современных Архитекторов) предлагала принципиально новую архитектуру для «нового быта». Элитности дому добавляло и то, что на крыше располагалась двухуровневая квартира самого Милютина — первый в Москве пентхаус хоть и не входил в план социалистического расселения, это не помешало Гинзбургу добавить его в проект. Легко представить, что для «открытия» дома просвещенный нарком финансов мог заказать одному из авангардных композиторов симфонию или сюиту, в которой использовались бы звуки экспериментальных строительных материалов или окружающие шумы.

Услышать, в какой примерно звуковой и музыкальной атмосфере жили современники и жильцы свежепостроенного Дома Наркомфина в 1920-1930-х годах, можно в миксе «От утопии и обратно» Даниила Анисимова, известного как standard model. В его треклисте — примеры того, как радикально-конструктивистский подход определял не только архитектуру, но и музыку после революции: «Симфония гудков» Арсения Авраамова с заводами и военными кораблями в качестве солистов; первый звуковой фильм Дзиги Вертова «Энтузиазм: Симфония Донбасса»; «октябрьская» симфония Дмитрия Шостаковича; музыка для расстроенных на четверть тона пианино Ивана Вышнеградского и переложенные на музыку Александром Мосоловым газетные объявления. В эти годы инженерами становились не только писатели, но и композиторы — они создавали машины, преобразующие в музыку звуки и шумы нового времени, искали новые способы звукоизвлечения и звукозаписи. Standard model идет по этому авангардному пути и пропускает чертежи Дома Наркомфина через синтезатор, позволяющий переводить рисунок в спектральную музыку, так что мы можем буквально услышать, как звучит здание. «Идти по коридору второго этажа, подниматься на третий, идти по коридору третьего этажа, спуститься на второй, повторить» — такую инструкцию по прослушиванию микса в духе художников-концептуалистов дает Даниил.

Еще один коллаж, скорее меланхолический, чем революционный, собранный из семейных архивных пленок, полевых записей и музыки, вдохновленной посещением дома, сочинили музыканты инди-проекта Kosaya Gora — певица и электронный продюсер Кедр Ливанский и вокальный художник Флати. Вместе они играют гитарный фолк, соединенный с гипнотическим дрим-попом, и в этот звуковой ландшафт под названием “Paperwall Story” вплетаются голоса людей из прошлого, давно записанные на бобины или совсем недавно на смартфон. Ощущение грезы о будущем из прошлого добавляют обрывки из восторженного текста поэта-футуриста Велимира Хлебникова о «радио будущего», которое объединит человечество как «великий чародей». В процессе работы над микстейпом Kosaya Gora погрузились в многослойную историю дома и его жильцов, тесно переплетенную с историей страны, и эта многослойность стала фундаментом идеи микса. Музыканты советуют слушать его ночью, гуляя по этажам и коридорам, так что выбирайте самую позднюю экскурсию.

Психоделический электроакустический дуэт Владимира Сидорова и Ильи Шеймана «Бродячая собака» составили аудиопьесу “Geometry of the Lost”, в которой вместе с Владимиром Маяковским и Осипом Мандельштамом размышляют о том, что же случилось с прекрасной мечтой, конструктивистской утопией о коллективном быте и новом человеке. «Мы сосредоточились на изучении архивных материалов, воспоминаний жителей и урбанистических, градостроительных концептов, лежащих в его основе. Сразу после первого прикосновения к материалам стало очевидно, что ключевым вопросом, вокруг которого выстроится дальнейшее рассуждение, станет вопрос о том, как изначальная задумка теоретика и практика строительства социалистических городов Николая Милютина соотносится с ее воплощением, тем, как выглядела повседневность жителей дома и тем, как они себя в нем ощущали. Парадокс частного и общественного, антропоцентричной задумки и антигуманной реализации, космического фасада и рутинных арестов мы постарались описать в нашей работе. Здесь и возник звуковой образ работы: вечный дуализм, парадокс, неустойчивость — от грандиозной задумки и советского пафоса, описанных в самом начале подкаста электро-оркестровым звучанием, до отбойного молотка репрессий с перечислением имен, стуком в дверь, перешептываниями. Марш войны и строгий барабанный ритм, трагизм судьбы Милютина в протяжных синтезаторных звуках» — рассказывают музыканты о том, как создавалась пьеса. Идеолог Дома Наркомфина спроектировал двухуровневый пентхаус, «креативное, небанальное пространство один из первых советских пентхаусов с просторным санузлом, ленточным остеклением, функциональной кухней с подвешенной на блоке люстрой». Но наслаждался ли он жизнью в нем в полной мере? Судя по воспоминаниям жены Николая Милютина, едва ли слишком долго, потому что после «освобождения от занимаемых постов» в 1937 году он ждал ареста и спал с пистолетом под подушкой, однако волна террора прошла мимо него.

А как музыка звучит, когда вступает во взаимодействие с домом, его материалами, поверхностями и пустотами? Как звучит пространство дома, отражая или поглощая звуковые волны? Эйсид-рокер aborigen заселяет в Дом Наркомфина свое музыкальное альтер эго — «дикаря», культурного зеро, который со своей электрогитарой оказывается наедине со значимой культурной единицей и пытается освоиться в незнакомом для себя пространстве, которое звучит везде по-разному. «Больше всего аборигена удивила слышимость в жилом блоке, между этими ячейками довольно тонкие перегородки, и в целом, кажется, что в доме тонкие стены. Контекстуально это интересная штука. Когда тебя хорошо слышно, ты начинаешь себя по-другому вести в своем жилище, хотя вроде на руках у тебя все карты законного и обособленного постояльца. Казалось бы, твоя уборная, твоя спальня, твой рабочий кабинет, обитай себе на здоровье. А получается, приходится либо приспосабливаться, либо мешать. Самая удивительная акустика, кстати, в уборной жилой ячейки, как в келье. Один из лучших кусков микстейпа, звучит как запись из студии» — рассказывает музыкант и добавляет, что любому музыканту интересно слушать помещения. «Высота потолков, материал, из которого сделаны стены и потолки, — сразу начинаешь представлять, как в пространстве могут вести себя звуки. Саунд аборигена любопытно вступает в контакт с акустикой и концертных залов, и неприспособленных для концертов комнат. И помещения Дома Наркомфина не стали исключением».

Идеи нового, обобществленного быта, от Гинзбурга и прогрессивного наркома финансов не пришлись по вкусу номенклатурной элите дома — довольно скоро после сдачи дома в эксплуатацию это стало понятно. Места для встреч и общения прекратились в места для сушки белья и кладовки, в общей столовой жильцы лишь покупали готовую еду, но есть ее шли к себе. В результате репрессий 1930-х годов состав жильцов поменяется, вскоре часть квартир превратится в коммунальные, а часть общественных пространств — в типографии, редакции медиа и мастерские. Мультижанровый артист и продюсер Тима ищет свет в своем микстейпе смешивает интернет-мемы, фразы из рекламы, речи политиков и заставки мультфильмов, как будто это история Youtube прослушиваний жителя одной из ячеек Дома Наркомфина.

С выходом третьего сезона радио «Станция», посвященного Дому Наркомфина, у его посетителей появилось еще и специально сочиненное музыкальное сопровождение. Хотя слушать эти пять микстейпов можно с не меньшим удовольствием и находясь далеко от Новинского бульвара, где находится дом. Все материалы и ссылки собраны на сайте проекта, там можно узнать о предстоящих экскурсиях, заказать книги, послушать музыку и почитать больше об истории конструктивистской архитектуре.

Завершенная недавно реконструкция адаптировала планировки квартир под образ жизни современного человека, сохранила многие цветовые и декоративные решения Моисея Гинзбурга и вернула Дом Наркомфина на культурную карту Москвы в том виде, в каком и надлежит быть памятнику архитектуры. Жильцов больше не обязуют собираться вместе и не пытаются насильно «обобществить» их быт. Для тех же, кто готов к добрососедству, на третьем этаже коммунального блока есть уже упомянутое кафе.