Who collects art: Yulia Napolova’s collection

С ЧЕГО НАЧАЛАСЬ ВАША КОЛЛЕКЦИЯ, ПОМНИТЕ ЛИ ВЫ СВОЮ ПЕРВУЮ ПОКУПКУ, КАК К ЭТОМУ ВЫ ПРИШЛИ?

Для меня это сложный вопрос. По работе я все время провожу в музеях и культурных институциях, и, соответственно, с достаточно неплохим качеством искусства. И когда ты работаешь, например, с фондами Третьяковской галереи и Пушкинского музея, то уже есть определенное ожидание и размениваться на мелочи не хочется.

Я безумно хотела что-то себе купить, но у меня не поднималась рука. Я не знала, с чего начать, куда пойти, при том, что у меня много друзей художников. Но я просто не представляла, как вообще с этим быть. Да и вообще — что такое коллекция? У Пьера-Кристиана Броше — коллекция, у Натальи Опалевой, создательницы музея AZ, — коллекция, а у меня — несколько картин, которые висят в квартире. Я это так характеризую.

Я хорошо помню свою первую покупку. Мы с подругой поехали в Суздаль и оказались на антикварном базаре, где я увидела икону Святого Георгия. Эта работа была создана на рубеже веков, конец XIX — начало XX века, достаточно простенькая, без какого-то оклада или украшений. Она настолько запала мне в сердце, что я просто не могла от нее отойти. У нас была долгая торговля, разные манипуляции, потом мы поняли, что у нас нет денег. Я позвонила маме, попросила переслать на карту… Все получилось! У меня появился святой Георгий, победитель и дорогой друг.

Второе, что я приобрела, — однозначно piece of art. Это работа аргентинского художника, которого я приобрела на Cosmoscow, — девочка с птичкой, она теперь путешествует со мной. Литография c небольшим тиражом, кажется, в 10 штук. Это была любовь с первого взгляда. Я даже помню тот день, помню Cosmoscow, как шла по Гостиному двору и увидела ее, а она увидела меня… Я так волновалась, что весь тираж раскупят, а галерея принимала только евро. Я даже попросила подругу, чтобы она подошла к стенду после превью и предупредила, что я-таки работу заберу, но в итоге подруга не дошла, и я сама побежала в Гостиный двор и, конечно, была очень счастлива от покупки.

Но если говорить про процесс коллекционирования, то, пожалуй, моя история получила развитие во время карантина. Я зарегистрировалась на известном «Шар и Крест», и вот тогда понеслось.

ВЫ МНОГО РАБОТ КУПИЛИ В ТОТ ПЕРИОД?

Не знаю, сколько работ я тогда купила, но, на самом деле, не много. Я ходила вокруг да около, а потом сказала: «Беру, и все!». Что-то из тех покупок я дарила друзьям и близким людям. Мне кажется, лучший подарок — это либо книги, либо искусство. Поэтому достаточно много листов, которые я приобрела, я затем дарила. Так, например, прекрасные работы Даши Коноваловой-Инфанте оказались в Сиднее у моей сестры. Отдельно отмечу «Петухов» из известной серии Насти Артёмовой. «Петухи» были в разных вариациях, и для меня художница отдельно написала синих куриц с люминисцентными зернышками. Кроме этого у меня появилась графика Миши Молочникова, натюрморт «Рыбы» Нино Билиходзе и много всего еще. В общем, «Шар и Крест» закончился, но появились новые связи и друзья.

ДЕЛАЕТЕ ЛИ ВЫ УЧЕТ СВОЕЙ КОЛЛЕКЦИИ?

Нет.

НО ВЫ ЗНАЕТЕ ПРИМЕРНОЕ КОЛИЧЕСТВО РАБОТ?

Ну, я думаю, что у меня немного работ, около 40.

ВОТ ВЫ СКАЗАЛИ, ЧТО ВЫ НЕ НАЗЫВАЕТЕ СЕБЯ КОЛЛЕКЦИОНЕРОМ, В ОТЛИЧИЕ ОТ БРОШЕ ИЛИ ОПАЛЕВОЙ. А КТО, ПО-ВАШЕМУ МНЕНИЮ, ТОГДА КОЛЛЕКЦИОНЕР, И КАК ВЫ СЕБЯ НАЗЫВАЕТЕ В ТАКОМ СЛУЧАЕ? ПОКУПАТЕЛЬНИЦЕЙ ИСКУССТВА ИЛИ КАК-ТО ЕЩЕ?

Любительницей и ценительницей искусства. Просто мне кажется, что, когда мы говорим про коллекцию, то это более осознанное действие. Например, Михаил Фридман — у него коллекция тиражной книжной графики, для обозначения которой он придумал и ввел в оборот “Livre d’artist”. Это книжная графика отрисованная великими художниками для небольших изданий. Мы делали выставку Пикассо вместе с ним и Пушкинским музеем. Вот у него коллекция. И у него, как у коллекционера, понятная задача, он ее обозначил и занимается популяризацией конкретно этого узкого сегмента в искусстве.

Или тот же Пьер Броше: он, как коллекционер, много делает, общается, дружит, поддерживает молодых современных художников, которые в дальнейшем становятся известными, покупает у них искусство, собирает определенный срез эпохи. Это тоже большая задача коллекционера.

Я не делаю ни того, ни другого. То есть я люблю искусство и им живу, но я его покупаю для удовольствия, не занимаюсь популяризацией того или иного направления или художника, поэтому у меня чисто любительская история. Возможно, она перерастет в нечто большее, что-то более осознанное. Сейчас получается так, что я куда-то иду, мне что-то нравится, я это покупаю, но все эти вещи достаточно разные.

У меня есть какое-то количество графики, и мне очень нравится Миша Молочников, у него прекрасные работы. Еще у меня есть интересный художник Кирилл Доишвили, которого сейчас продает галерея a-s-t-r-a: у него такие смешные и трогательные акварели. Последнее мое приобретение это Tasha Artzolotoe из галереи ART brut. Это огромная красно-зеленая вурдалачная картина, которая безумно нравится мне и всем моим гостям. И здесь я просто пришла на выставку в галерею к моим дорогим Наташе и Кате, увидела эту работу, и, как показывают в фильмах, сказала «Хочу!». В этой галерее я купила еще пару работ: художницу Mara — такая красная матрешка у меня в спальне и красный глаз от Екатерины Бородавченко.

А ЗАЧЕМ ВАМ ПОКУПАТЬ ИСКУССТВО, ЧТО ОНО ВАМ ДАЕТ? МЕНЯЕТСЯ ЛИ КАК-ТО ЖИЗНЬ, КОГДА КАЖДЫЙ ДЕНЬ ОКРУЖАЮТ ПРЕДМЕТЫ ИСКУССТВА?

Мне кажется, если тебя по жизни окружает красота, то все меняется в лучшую сторону. Ты совершенно по-другому видишь, по-другому чувствуешь. Лучшим примером здесь является итальянская культура, в целом, как явление. В каждой нации, в каждом языке есть слова, которые используются чаще всего в обиходе, они везде очень разные. В Англии это будет "hello", "excuse me", "sorry": все время извинения, нарочитая вежливость, ну и вроде "good", то есть что-то хорошее.

А в итальянском, например, слово, которое чаще всего используют в любом случае, — это "bello". С кем бы ты не говорил, не спрашивал «как твои дела?» или «что сегодня произошло?», у тебя всегда спрашивают, что «красивого» ты сегодня сделал, и обращаются друг к другу всегда как «красавец» или «красавица». Любая характеристика чего-либо происходящего проходит через вот эту призму красоты. Поэтому мы говорим про итальянский дизайн, про итальянскую моду и понимаем, что люди, которые видят вокруг красоту, живут в красоте, питаются ею, уже не могут сделать ничего некрасивого.

Но если мы посмотрим на чайник, батарею, башмак, на любую вещь, сделанную в России, она будет как танк. Удивительно,что на фоне этого есть очень классный российский концептуальный дизайн и концептуальное искусство. Мы делали в прошлом году проект «Придумано и сделано в России» — это конкурс промышленного дизайна, который проводится в Музее декоративного искусства. И там есть замечательные вещи, очень хороший дизайн. Но наша проблема в том, что мы делаем что-то классное, но нам очень сложно сделать из этого серийное. То есть мы делаем великолепные прототипы и можем запустить ракеты в космос, но всего одну ракету, а не сто.

Здесь хочу отметить прекрасный мебельный бренд из Казани Yaratam, который получил гран-при как раз за свою табуретку, а точнее за то, что в ее производстве все заточено под конвейер. Это первые попытки сделать предметы дизайна в демократическом сегменте, что будет приемлемо еще и визуально.

Красивый дизайн и искусство формирует здорового, счастливого и, мне кажется, адекватного человека. Поэтому я на искусство смотрю, как на то, что может спасать, лечить, помогать, развивать… С одной стороны, это то, ради чего мы живем, а с другой стороны то, что помогает нам жить.

Еще я поняла, что меня окружает очень много женского искусства. Это произошло случайно, потому что я выбираю вещи не по гендеру, а исключительно качеству работы. Но вот оказалось, что в моем арсенале больше девчонок. Это Аннушка Броше, Женя Буравлева, Даша Коновалова-Инфанте, Соня Инфанте, Настя Артёмова, Mara, Саша Егорова, Аня Герасименко, Tasha Artzolotoe, Юля Степанова, Екатерина Бородавчеко...

В ОДНОМ ИЗ ВАШИХ ПРЕДЫДУЩИХ ИНТЕРВЬЮ ВЫ РАССКАЗЫВАЛИ ПРО СВЕТИЛЬНИК СО СТАНЦИИ МЕТРО «КИЕВСКАЯ». РАССКАЖИТЕ, КАК ПОЯВИЛСЯ У ВАС ЭТОТ ПРЕДМЕТ?

Да, с «Киевской», и теперь еще есть со «Студенческой».

В XX веке работал великий дизайнер Абрам Дамский, который в советское время занимался светом и создал большое количество светильников для метрополитена. В то числе те светильники, которые висят сейчас у меня.

В какой-то момент я обессилила с ремонтом, и залезла в Instagram (запрещенная социальная сеть на территории РФ) и увидела прекрасных ребят, Chronosfactor. Это энтузиасты, которые собирают винтаж и советский антиквариат: свет, мозаика, немного мебель, но в основном это промышленные вещи. Ребята внимательно следят за новостями, где какие здания разбирают, где какие предметы интерьера меняют. И потом приезжают, аккуратно все снимают, в своей мастерской реставрируют, чинят и продают в хорошие руки. Собственно говоря, так у меня и появились эти светильники. Я приехала к ним на склад, увидела эту красоту и захотела сразу все. В итоге, купила светильник со «Студенческой», с «Киевской», затем лампу конца 50-х для кухни, и какой-то фабричный шар 20х годов из Нью-Йорка, который висит в ванной. Когда я продумывала интерьер, то хотела собрать все эти вещи так, чтобы они дружили друг с другом и рассказывали свои истории. Возможно, немного как в музее. Ведь я в силу профессии и занимаюсь тем, что рассказываю истории в пространстве.

ПОМОГАЕТ ЛИ В ЭТОМ ДЕЛЕ ВАША ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ? С ОДНОЙ СТОРОНЫ, ВЫ УПОМЯНУЛИ, ЧТО ДОЛГО РЕШАЛИСЬ СДЕЛАТЬ ПЕРВУЮ ПОКУПКУ, НО С ДРУГОЙ — НАВЕРНОЕ, ЭТО КАК-ТО СПОСОБСТВУЕТ ВКУСУ И ВЫБОРУ.

Я думаю, что вкус либо есть, либо его нет. Тут очень просто. А что касается работы, то я думаю, да, она помогает в коллекционировании.

Ну, во-первых, мне нравится моя работа тем, что она действительно расширяет кругозор. Это знакомство с новыми художниками, изучение новых стилей и направлений.

Мы делали очень много выставок декоративного искусства, про мебель и интерьеры, мне это все очень близко и понятно. И, кроме того, возвращаясь к разговорам про красоту и про искусство, это как раз очень важная часть культурного кода, который у нас есть в силу серьезных перипетий, которые не покидают нашу страну. У нас каждый раз возникает такое обнуление. С одной стороны в этом есть определенные плюсы, но и минусы, потому что, если мы говорим про культуру Франции, Италии, Испании, Англии или даже Аргентины или США, то там остаются какие-то семейные традиции, все это чем-то обрастает, и люди видят что-то красивое рядом. В их случае это имеет накопительный эффект. Когда в твоей стране постоянно все сносится, так сказать, катком, то это сложнее.

Я считаю, что прикладное искусство, к которому в нашей стране пренебрежительное отношение, намного важнее, чем картины, которые красиво висят на стенах. Потому что ДПИ — это то, что можно трогать каждый день, то, чем пользуешься в быту. И вот когда вся жизнь окружена красотой и эстетикой, например, ты пользуешься великолепной фарфоровой чашечкой, симпатичным светильником, сидишь на стильном кресле, готовишь на красивой сковородке, то это все как гомеопатия, которая капает по капельке, но имеет в конечном итоге огромный результат. В итоге, ты не хочешь делать свою жизнь менее красивой, менее удобной, некачественной и не классной, ты ищешь пути развития, учишься видеть эту красоту. К сожалению, это достаточно редкое качество — видеть красоту вокруг в простых вещах.

На самом деле, наша глобальная задача — видеть красоту вокруг, в деталях, в людях. Зачастую из-за суеты, когда мы смотрим на искусство, мы не можем это воспринимать. Так что, я думаю, поиск красоты — очень важная и хорошая тренировка.

А ЕСТЬ ЛИ КАКИЕ-НИБУДЬ ПРЕДМЕТЫ ДИЗАЙНА ИЛИ РАБОТЫ ХУДОЖНИКОВ, КОТОРЫЕ ВАМ ОЧЕНЬ БЫ ХОТЕЛОСЬ ПРИОБРЕСТИ В БЛИЖАЙШЕЕ ВРЕМЯ?

Ой, есть! Можем помечтать. На прошлой неделе в нижегородском Арсенале открылась великолепная выставка про маньеризм. Очень хороший, важный и знаковый проект. Он рассказывает нам о таком коротком явлении в искусстве, которое существовало между двумя великими стилями Возрождения и барокко. И возникло оно как своего рода эскапизм, когда что-то незыблемое вдруг рушится. Наша выставка начинается как раз с небольшой художественной инсталляции, которую я сделала как некий павильон краха мира, когда земля уходит из-под ног. Кураторы Даша Калпашникова и Катя Кочеткова очень красиво связали вещи из коллекции Пушкинского музея — графику, гравюры, живопись — с современными художниками. Проект построен как путешествие по палаццо: зритель заходит в этот крах, понимает, что мир рушится, и в своем палаццо ищет уединение и спасение.

В экспозиции есть работа, которую я уже себе присмотрела. Это красивый фонтан в саду от Артура Самофалова, выполненный в очень интересной технике акварели, но смотрится как живопись.

С ЧЕГО, ПО-ВАШЕМУ МНЕНИЮ, СТОИТ НАЧАТЬ ПОКУПАТЬ ИСКУССТВО? КАК СДЕЛАТЬ ПЕРВЫЙ ШАГ?

Подождать.

Я тоже ходила кругами, учитывая, что у меня половина друзей галеристы, художники, кураторы, я была в той самой среде, и все равно было очень сложно решиться.

И в этом, мне кажется, заслуга таких ребят как SAMPLE, которые продают молодых художников и доступное искусство, помогают сделать тот самый первый шаг к коллекционированию. Дело ведь вообще не в деньгах, а в психологическом барьере, останавливают мысли «Где я, а где искусство?». Но понимание того, что ты покупаешь что-то по цене постера Икеи, постепенно окрыляет: ты думаешь «Ну ладно, куплю, а там разберемся». Поэтому мой ответ — подождать и перестать бояться.