MODERN MANNERS: EGOR MATVEEV ON REPUTATION AND CANCEL CULTURE IN MOSCOW ART SCENE

Меня дико раздражают новости, в которых у кого-то что-то хорошо — один премьеру там сыграл, другой где-то снимается, третий на какой-то вечеринке хлещет Veuve Clicquot почем зря. Соответственно, меня искренне могут порадовать сообщения о том, что у кого-то что-то плохо. Но, конечно, только в том случае, если человек получает «по заслугам», и его репутации заслуженно наступает конец. За границей культура отмены цветет и пахнет: в Америке царит аж пятая волна, которая, словно омикрон, уже не такая смертоносная. Отдельные звезды даже начинают выживать — если Вайнштейна или Спейси уже не спасти (да и никто не хочет), то Джеймса Ганна за гомофобные твиты уже давно простили, а какого-нибудь Энсела Элгорта, невнятно обвиненного в насилии, дружно защищают коллеги по свежей «Вестсайдской истории». Но это у них, а что у нас?

Если вбить в Яндекс «российские звезды бьют жен», то из первых же ссылок можно получить следующий список: Павел Прилучный, Александр Домогаров, Марат Башаров, Александр Шульгин, Михаил Ефремов, Пьер Нарцисс, Михаил Боярский, Ивар Калыныш. Список, что называется, неполный, но вполне известный. Если не считать Ефремова, оказавшегося в тюрьме из-за совершенно другого печального происшествия, все остальные случаи не раскручены, не доказаны, прогрессивная общественность знает о них лишь косвенно и серьезных последствий ни для кого из фигурантов не было. У многих продолжают выходить премьеры, а шампанское льется рекой. И это мы берем лишь самых известных актеров и музыкантов, а есть же еще режиссеры, ведущие, журналисты, спортсмены, бизнесмены, политики, даже целый глава Комитета Государственной Думы — про них «все всё знают», но продолжают с ними работать, брать интервью, дружить, пить и так далее. Как будто ничего не происходит. Если брать еще шире и учитывать не только домашнее насилие, харассмент и абьюз, но и просто неэтичное трудовое поведение (особенно, со стороны начальства), то ситуация окажется еще печальнее. Токсичность и буллинг — все еще общепринятая норма ведения дел, что на съемочной площадке, что в каждом втором офисе.

На первый взгляд, в отечественном лагере «новой этики» (и новых медиа) постепенно возникает прямо противоположная система — в последние дни буквально во всех соцсетях обсуждают и осуждают кинокритика Егора Беликова, который оказался абьюзером и сам, собственно, в этом признался и своеобразно покаялся. В его истории появляются все новые жертвы, а комментаторы активно дискутируют в духе «распять его немедленно» и «девочки сами виноваты, да и почему пишут об этом только сейчас». Что касается рабочей стороны вопроса, Егор практически сразу всем сообщил, что его закэнселили на всех работах (в GQ, еще где-то), и, мол, можете не волноваться, дорогие social juctice warriors. Казалось бы, при всех нюансах у нас есть пример свершившегося кармического правосудия — еще и среди молодого поколения. С одной стороны, это свидетельствует о том, что нет поколений без греха и история современных exposé только начинается с самыми масштабными последствиями (вспомнить того же Колпакова с «Медузой»). А с другой — количество злорадных шуток по поводу этих событий нелестно говорит о тех, кто, казалось бы, пылает праведным гневом, а уже на следующий день готов переключиться на хейт или лайк по очередному поводу, забыв предыдущий.

Поэтому, переходя от перечисления фактов к эмоциям и ощущениям, лично я считаю, что примеров здоровой реакции общества и людей все еще сравнительно мало, и каждый может вспомнить немало абьюзеров и мудаков прямо из своей телефонной книги — независимо от того, бумер он или зумер, актер или стартапер. Ведь этих условных антагонистов объединяет вовсе не возраст или этика Лиги Несправедливости, а то, что все про них все знают и понимают, но никто ничего не делает. Да и что можно сделать? Стратегия пока еще не выработана, консенсус не найден, его даже и не начинали искать. Можно разве что написать против этого человека пост, который, если его не поддержат другими свидетельствами, будет стоить тебе, написавшему, карьеры. А завтра, вполне возможно, тебе предстоит работать с объектом своего праведного гнева.

Вот и получается, что выбирая не дискуссию, гласность и институт репутации, мы в каждый конкретный момент голосуем за кратковременную личную выгоду; между ростом и безопасностью мы выбираем иллюзию последнего. Потому что выгода в виде связей и лояльности вполне понятна, а комфортный психологический климат в обществе весьма абстрактен. Это вообще что? Как он выглядит? Как ощущается? Не считая пары колумнистов и активистов — адептов экологичных структур, — все относятся к Раю, как к абстракции. Как люди, которые считают, что семья — это там, где на тебя орут, потому что другой не видели. Пока положительных примеров общественной «справедливости» не станет больше, а норма не изменится — все продолжится как встарь. У Москвы память как у золотой рыбки или мухи-дрозофилы. Да и не только у Москвы, это наш общий хтонический механизм выживания. Его новый паттерн — при следующем абьюзивном кейсе дружно поохать и поахать, а потом всем вместе поехать на Патрики, вместе с очевидными фигурантами будущих скандалов. Но это будет потом, а пока всем наливают — их репутация не имеет значения. По-настоящему важен лишь один рейтинг. Ваш рейтинг в Яндекс.такси.